зданий и левых магазинчиков, ароматов благовоний и вони обыкновенной, везде толкались люди, сновали машины, велосипедисты жали на клаксоны, загорелые до черноты рикши таскали свои тележки, собранные, казалось, ещё в позапрошлом веке. Индия остаётся Индией во все времена.
Напряжённая блондинка крепко вцепилась в руку Укуна, халат она сдавать отказалась, ещё упрут, но распахнула его полностью. Помощник режиссёра, вызвавшийся их сопровождать, двигался на шаг впереди. Царю обезьян выдали какую-то яркую рубашку из реквизита киностудии, чтобы он не светил голым торсом – местные жители впечатлительны в этом плане.
Но, должно быть, их впечатлительность касается только наготы человеческого тела. А вот при всём народе справить нужду на угол дома – это пожалуйста, чему же тут впечатляться?
– Укун! Ты посмотри, что делает этот нахал?! Он даже не отвернулся толком! Он улыбается! Ладно я, взрослая современная девушка, но дети же увидят!
– Я – Хануман!
– Да что же в этом такого, почтенная? – развернулся их неулыбчивый спутник. – Ну увидят детишки лингам. Мальчики и так каждый день видят его. Девочки наверняка тоже видели не раз линги своих друзей по играм, линги братьев, отцов, дядей. – Он обернулся к ней, размахивая руками. – Вот только не надо так округлять глаза. Это бедный квартал. Большинство людей живут в крохотных бараках целыми семьями. И конечно, видят все члены человеческого тела в открытом доступе, так сказать, ха-ха, да…
– Бедный квартал, говорите? – усмехнулась блондинка, чудом уворачиваясь от пронёсшегося на огромной скорости мотоцикла. – Смотрите, как расписаны дома! Такие красочные! И везде ваши разнообразные боги.
– Так дома и разрисовывают для того, чтобы случайные прохожие не справляли нужду на стены. Раз здесь изображены боги, то большой грех мочиться на богов, – пояснил мужчина.
– О! Смотри, прекрасная мата, это же я! – Сунь Укун довольно улыбнулся, подведя блондинку к углу дома, на котором была изображена толстая обезьяна в высокой шапке и тяжёлых украшениях на шее. В одной руке обезьяна держала золотую булаву, а в другой маленькую гору.
– Ты такой жирный и у тебя в руках гора?
– Да, благочестивая! Разве ты не слышала о моих подвигах? Однажды…
– Пройдёмте сюда, – быстро перебил его помощник режиссёра. – Вот тут на углу вы сможете утолить свой голод.
Кафе выглядело не лучшим образом. Обшарпанная дверь, вывеска, нарисованная вручную на ватмане. Стекло в окне треснуто и заклеено скотчем. Второе окно просто закрыто каким-то листом фанеры. Они прошли в длинный, узкий зал с низким потолком и уселись за ободранный стол.
Ольга сморщила нос.
– Мы будем тут есть? А это, вообще, безопасно?
– Все тут едят, – успокоил помощник режиссёра. – Как видите, мисс, люди не всегда падают замертво, а чаще уходят отсюда своими ногами. Или вы думали, что я буду кормить вас и вашего друга за свой счёт
