подозрений, чтобы знать, будет ли он иметь право его наказать; он обходится с ним, чтобы добыть доказательство преступления, так, как обходился бы, когда он уже имел бы это доказательство»10. Признание вины не освобождало от применения пытки: «сознавшегося следовало все же пытать в иных разбоях и иных татьбах». По мнению В. Д. Спасовича, розыскной порядок расследования уголовных дел, «предающий человека в жертву государственным целям, был грубым полицейским произволом»11.
История применения в суде пытки в качестве необходимого способа отыскания истины связана со средневековой эпохой западно-европейских духовных судов над еретиками, именовавшимися инквизицией (начало XIII в.). Приводимое ниже описание процедуры суда инквизиции, излагаемое по работе американского ученого Генри-Чарльса Ли «История инквизиции в Средние века»12, исследовавшего обширный архивный материал, представляет особый интерес в свете последующей характеристики российского процесса периода второй половины XVII – начала XVIII в. и места в нем собственного признания обвиняемого.
Инквизиция, созданная в целях подавления ереси и боровшаяся за спасение «заблудших» душ, установила по делам еретиков особый, отличный от светских судов, порядок судопроизводства. Судопроизводство инквизиции было тайным, свободным от всяких законных формальностей и вполне произвольным. Обязанность инквизитора отличалась от обязанности обыкновенного судьи главным образом тем, что он должен был не только установить факты, но и выведать самые сокровенные мысли и задушевные мнения подозреваемого. В сущности, для инквизитора факты были лишь признаками, которые он мог, по своему усмотрению, принимать во внимание или нет. Инквизитор, выступая в процессе как обвинитель, был в нем одновременно и судьей. При этом такой судья, как духовный и беспристрастный отец, в своих заботах о спасении душ не мог быть стесняем никакими правилами. Любой сомнительный вопрос инквизитор, не задумываясь, разрешал «в интересах веры». Всякие мероприятия, которые ограждали интересы обвиняемых и необходимость которых в обычных юридических процессах была признана вековым опытом, были умышленно устранены в делах, где речь шла o жизни и добром имени обвиняемых.
С самых первых дней основания Инквизиции исключительной формой возбуждения дела стал розыск. Обычно ход инквизиционного процесса был следующий. Инквизитору указывали на отдельное лицо как на подозреваемое в ереси, или его имя называл какой-либо задержанный в своих признаниях; приступали к негласному расследованию и собирали все возможные свидетельства на его счет; затем его тайно требовали явиться в суд в назначенное время и брали с него поручительство; если казалось, что он намеревается бежать, его арестовывали и держали под арестом до дня явки на суд. По закону вызов в суд должен был повториться до трех раз, но это правило не соблюдалось. Когда преследование было основано на народной молве, то в качестве свидетелей вызывали
