Лондона. Известный прозаик, переодевшись в тряпье, спускался на дно лондонского Ист-Энда и так ярко, с пристрастием описал быт и нравы людей бездны – людей одиноких, беспросветной нищеты и старости. Подобной той, которую мы сейчас видим». «Да, – заключили мы потом в рассуждениях, – точно жизнь этого старца должна быть схожа с житьем одного из тех персонажей, о которых мы говорим».
И мы решили тогда вынести ему кое-что из одежды, ее у нас в гардеробе скопилось… немало, и отдать старцу. Он ведь жалко смотрелся в таких обветшалых лохмотьях! Кроме одежды и из продуктов что-то подобрать и отдать… При разговоре о нем мы еще подумали: когда спустимся, пообщаемся… и после расспросов, может, найдем нечто интересное, тогда – черкнуть… по социальной теме. А теперь старца нет, к кому?! Может, он болен и потому его нет, а он так нуждается?!
Они продолжали стоять у окна и смотреть вниз, на троллейбусную остановку. И через минуту молчания Валера произнес:
– Если старика нет и он болен, собака должна была оставаться около него. Ну, скажем, у дома хозяина, где они живут. Но что-то не так!..
– А может, он приболел, и… забрали в больницу, и собака осталась одна, без него, без хозяина. И в эти дни, когда она его не видела, подумала, что, может, он уехал куда и появится на привычном, условном месте – на остановке троллейбуса. Ты же говоришь о подобном рефлексе у собак. И теперь в ожидании его так просиживает одна у остановки… Точно, так оно и есть! Ну вот, Валера, глянь, она привстала и, понурив голову, медленно пошла к остановке… А время точно такое же – начало восьмого. А жаль ее… Интересно, что со старцем стало?! Валера, а может, если завтра собака окажется там, внизу, спустимся и проследим, куда уезжает точно в это время? Заодно прихватим кульки, куда я сложила одежду и продукты.
Она умолкла и через минуту молчания задумчивым, тихим голосом заговорила опять:
– Да, интересно!.. Давай, Валера, проследим, если, конечно, завтра, а завтра ведь суббота, мне не надо… в редакцию. Заодно прихватим кульки с одеждой и продуктами, что приготовили, и пойдем по следу собаки. А ведь интересно, где обитель их, если собака уже третий день приходит, просиживает так одна, без него, и потом уезжает?..
– Нет, – произнес Валера, – сначала кульки не возьмем с собой. Еще неизвестно, куда собака нас приведет и там ли будет старец, – сомневаюсь! Собака одна так долго не просиживала бы здесь без него. Видимо, хозяина нет в доме, и потому собака в поисках его приезжает сюда, на остановку.
Вечером следующего дня на скамейке остановки троллейбуса сидели Ольга и Валера. Прямо у их ног, положив голову на лапы, лежала большая лохматая дворняга. Она, редко-редко смыкая веки, устало смотрела меж ног прохожих. Иногда поднимала голову и задумчивым собачьим вопрошающим взглядом, навострив свисавшие уши, провожала некоторых из них. Прохожие, видя такой добродушный собачий взгляд, небоязливо проходили мимо, а некоторые присаживались на край скамейки, не обращая внимания
