выдумки, что некая мифическая сила заставила ее пойти на преступление. Она может быть здорова, как молодой призывник в армию, но разыгрывать из себя умалишенную, обведя вас, врачей, вокруг пальца. И для этого ей…
– Для этого ей прежде всего необходим талант истинной актрисы, – перебил его Морено, неожиданно встав на нашу сторону. – Не забывайте, что она провела в лечебнице уже целых полгода.
И именно упоминание о таланте актрисы подсказало мне наконец нечто конструктивное, первую возможность для конкретных действий. А я-то ломал себе голову в поисках выхода из положения! Любой зацепки, малейшей отправной точки. И, пожалуйте, сам того не сознавая, Морено подбросил мне искомое.
– Кстати, об актрисах, – поспешил вставить реплику я. – Дочь мистера Лариби как раз голливудская актриса. С ней кто-нибудь пытался связаться?
– Из моего управления звонили в полицию Лос-Анджелеса, – кратко ответил Грин. – Они не сомневаются, что она прилетит на восток страны, чтобы принять участие в похоронах.
– Она прилетит сюда хотя бы из-за миллиона долларов, – сказал я с нараставшей уверенностью в себе. А потом еще одна идея пришла вслед за первой. Я обратился к директору: – Вы позволите мне сделать один телефонный звонок, доктор Ленц?
Тот бросил вопрошающий взгляд на Грина.
– Мы не можем допустить утечки информации об этом деле, – заявил капитан. – Я дал обещание доктору Ленцу и сам не хотел бы огласки в прессе, пока мы не установим что-то определенно.
– Клянусь, я даже не упомяну об убийстве, – заверил его я. – Вы будете слышать каждое сказанное мной слово.
– С кем вы хотите поговорить?
– С Принсом Уорбергом, продюсером. Мне хотелось бы больше узнать об этой дочке Лариби. А Уорбергу известна подноготная каждого, кто хотя бы на пять минут появлялся в свете софитов.
– Зачем попусту тратить время? – передернул плечами Морено. – В конце концов, она определенно находится в Калифорнии, а убийство совершено здесь.
– Но и мотив тоже здесь, – настаивал я. – Как мне представляется, найдется немало людей, которые за миллион долларов готовы пойти на убийство отца, а тем более – тестя, как вполне может оказаться в нашем случае. Муж дочери тоже был актером, и никто его не видел. Даже сам Лариби. Он, вероятно, либо работал в прошлом врачом, либо продолжает практиковать до сих пор. Это делает весьма логичной версию, что именно он проник в лечебницу.
Я должен был казаться ему невыносимым дилетантом, а мое предложение чистейшим жестом отчаяния, но по каким-то своим причинам Грин капитулировал. Вполне возможно, он решил, что я избавлю его по крайней мере от некоторых рутинных обязанностей. Или на него подействовало имя Принса Уорберга, самого известного продюсера Нью-Йорка. Или же он попросту решил не спорить с умалишенным.
– Хорошо, – сказал он, – звоните своему Уорбергу, но только ни слова
