то ставить его и Соломона на одну трековую дорожку забега на кубок секс-лидера планеты с заранее известным результатом… притом что в мире не найдено ни одного свидетельства о самом существования царя Соломона, а вот следы деятельности Владимира имеются.
Таким образом, становится очевидным, что национальная летопись наиболее существенно подверглась подлогам только после смерти царя Ивана IV, после обрыва ветви Рюриковичей и в тот момент, когда статус «убийц Христа» с евреев был на Руси снят и переложен напраслиной на римского беднягу Пилата. Читаем в Царь-книге про откупные евреев:
«В лето 5557-е от Адама (57 лето от Христа).
После Клавдия же царствовал Нерон, сын его, при наместниках Силане и Антонине; и царствовал Нерон 13 лет и 2 месяца. Был же Нерон высок, тонок, сед, с густою бородою, и стройный. Был же он очень блуден, как иной никто же, также он начал гонение на христиан. И начал выпытывать о Христе и, не ведая, что Он распят был, взыскал Его, привести желая в Рим как философа великого и чудотворца. Узнал же о Нем прежде воцарения своего Нерон, и хотел же вопросить Его о чем-то, и искал Его. Был же сей Нерон верою из так называемых епикурейцев, которые же утверждают, что без Промысла все происходит.
И узнал Нерон, что много лет назад распяли Исуса иудеи только из зависти и без всякой же вины, и разгневался, и послал за ними, и привёл в Рим, связав, Анну и Каиафу; и Пилата же, жившего в Палестине после извержения его из сана, привёл его связанным. Очень много же наговаривать на Пилата Анна и Каиафа начали, а тот отвечал, что они Исуса закону передали. И много дали Анна и Каиафа и, выиграв спор, отпущены были. Пилат же пребывал в темнице.»
То есть вставка в Национальную летопись о секс-потенциале Владимира была сделана не ранее времени правления дуумвирата Алексея Романова и Никона, затеявших реформацию христианского учения в стране (Великий раскол при Никоне40). Не так ли? При этом можно заметить «на полях», что ещё веком ранее поп из Любека даже внешне мало отличался от православного российского (рис. 6).
Рис. 6. Левый алтарь, г. Любек, XVI. Фрагмент портрета представителей Ганзы. Илл. из книги Е. Р. Сквайрс, С. Н. Фердинанд. Ганза и Новгород: языковые аспекты исторических контактов. – М.: Индрик, 2002.
Но скажем и о другом, возвращаясь к сексуальной прыти князя. И это мой личный вопрос. У тысяч женщин, что летописцем были записаны в наложницы Владимиру, разве не было суженых, мужей, отцов и братьев? И разве эти суженые, мужья, отцы и братья не были нормальными мужиками, готовыми отдать голову за честь своей женщины? Я не верю, что среди их тысяч не нашлось на Руси ни одного, кто бы не решился отомстить Владимиру за его «подвиги», и что этот некто не оказался бы в том желании успешен, то есть с фатальным исходом для церковной истории Руси. Но попы-летописцы в противное верили, наверное, потому, что сами грешили неотмщёнными изнасилованиями.
На то похоже, что Разум и Справедливость решили
Этот персонаж, похоже, и стал для Гоголя прототипом Степана Плюшкина. Согласно «Переписной книге домовой казны патриарха Никона» при инвентаризации его имущества в 1658 году было найдено аж 248 кусков только «мыла Грецкого», не говоря о циклопических залежах более дешёвого мыла в коробах; 163 кабальные грамоты, семь часов, семь фонарей, аж сто топоров (sic!), а также 844 золотых, 3 402 ефимка и монет-копеек числом на 17 615 рублей (это почти годовой бюджет Москвы тогда); имелись даже «очки в лагалище в серебре»!
