Onward. Великолепный, сдержанный, настоящий американский фолк. Фред инстинктивно идет на музыку. Приближается к полуночникам, среди которых Марк Козелек. Он играет на гитаре и поет. Рядом с ним три женщины, паренек лет двадцати и Джимми Три. Устроившись удобно, расслабившись, они наслаждаются балладой великого американского фолк-исполнителя.
Фред Баллинджер останавливается неподалеку, чтобы послушать прекрасную песню. Марк Козелек замечает его и не может скрыть волнения из-за присутствия столь выдающегося слушателя. Он почтительно кивает Фреду и во время гитарного проигрыша здоровается:
– Маэстро!
Фред улыбается.
Джимми Три, растянувшийся на траве с закрытыми глазами, открывает их и замечает Фреда. Они обмениваются приветствиями, Джимми по-дружески приглашает Фреда подойти поближе – все это молча, жестами.
Фред подходит, присаживается на край лежака, стоящего рядом с Джимми. Тот протягивает ему чашку:
– Я тайком подлил джина в чай. Не хотите, мистер Баллинджер?
– Нет, спасибо. Мне бы джину, в который подлили травяного чая.
Оба улыбаются.
Фред достает носовой платок, быстро высмаркивается, ловко складывает платок и привычным жестом, который он повторял миллионы раз, четырежды вытирает нос и убирает платок в карман пиджака.
Джимми Три с величайшим вниманием, замаскированным неотразимой улыбкой, наблюдает за манипуляциями Фреда с платком.
– Сегодня я размышлял о том, что у нас с вами похожие трудности, – говорит он.
– Ну-ка, ну-ка.
– Из-за того, что мы однажды поддались искушению легкости, нас всю жизнь принимают за кого-то другого.
– Может быть. Но сопротивляться искушению легкости невозможно.
– Я работал с самыми великими европейскими и американскими режиссерами, а зрители будут помнить меня как мистера Кью – тупого железного робота. Между прочим, во время съемок я таскал на себе девяносто килограммов железа, моего лица даже не было видно. Каждые полчаса кто-нибудь обязательно напоминает мне о том, что я сыграл мистера Кью, как вам напоминают о “Приятных песенках”. При этом они забывают, что вы сочинили “Черную призму”, “Жизнь Адриана” и все остальное.
Фред Баллинджер улыбается. Джимми тоже улыбается. Как заговорщики.
– Дело в том, что легкость – своего рода извращение, – говорит Фред. – Какими судьбами вы оказались в Европе?
– Через месяц у меня начинаются съемки в Германии. Готовлюсь к роли.
– К легкой?
– Как посмотреть.
– Получается?
– Поживем – увидим.
Марк Козелек допевает Onward. Приятели вяло хлопают. Фред к ним не присоединяется. С трудом поднявшись, он прощается с Джимми:
– Для меня уже поздно.
– А для меня нет.
Фред улыбается. Джимми шутливо отдает
