вот при виде всего этого, Илья в одно мгновение в себе вскипел праведным гневом, считая невозможным пройти мимо этого не просто преступления против личности, а здесь происходит нечто такое противоестественное, что у него внутри всё корёжится и переворачивается от невозможности понять, как так можно делать и пугать таких беззащитных и сама трогательность девушек. И Илья, как само возмездие, чьим карающим инструментом он сейчас будет, плевать на то, что ему противостоит такой громила, судя по внешним и физическим характеристикам, не уступающим самым известным атлетическим гигантам, то не ровня Илье, без оглядки на всё то в себе, что он может противопоставить этому громиле, явно душевному хлюпику и слабаку, раз он так относится к людям настолько к нему слабым, бросается с кулаками наперевес и …не может никак сдвинуться с места, удерживаемый неведомой силой, ухватившей его за воротник куртки.
Илья, мало что понимая в таком взбешённом состоянии, да и обстоятельства происходящего требуют немедленных объяснений, пока он из куртки самопроизвольно не вылетел по инерции, оборачивается в ту сторону, где он удерживается некой силой и вот что там видит. А видит он лицо Константина, с упорством, с укоризной и с каким-то нравоучительным посылом на него смотрящее. – Мол, ты чего тут Илья дёргаешься. Ты что, совсем забыл о чём тебе уже столько раз было сказано. – Примерно что-то такое доводило до ума Ильи в этом укоризненном взгляде на него Константина.
– Но-о-о … – протяжно заскулил Илья, головой кивая в сторону громилы и его безвольной жертвы.
– Ещё раз повторяю, – придвинувшись к Илье в упор, говорит Константин, – это не наш путь. Мы не имеем право вмешиваться.
– Но не вмешиваясь, мы тем самым всё равно вмешиваемся. – Илья не пробиваем, и он продолжает настаивать на своём.
– Ты так и не понял. – Со вздохом говорит Константин, отпуская Илью, в результате чего, тот под воздействием сил инерции, – он всё это время не переставал перетягивать на себя свою куртку, – отскакивает от Константина, и только благодаря умению всё-таки держать равновесие не заваливается на бок, упав.
Отсюда и из этого положения не полной уравновешенности, Илья смотрит в упор на Константина, и как бы ждёт от него таких железобетонных аргументов, оправдывающих их преступное бездействие и равнодушие, чтобы он, наконец-то, заткнулся и больше не лез на рожон.
– Если тебя это не устраивает, то тогда попробуй включить голову. – Вот на такие хитрости пускается Константин, и как бы насчёт него и его слов сказали умудрённые опытом и ловкостью ума люди, то Константин давит на самые слабые и больные точки в Илье, что в данном случае относилось бы к любому. Ведь когда человек руководствуется эмоциями, то в нём самое слабое место это его голова.
– Ты это про что? – нервно задаётся вопросом Илья.
– А ты не задался вопросом: Что здесь делает эта девушка, с виду только сама
