style="font-size:15px;"> – А что бы вы сделали, если бы он в самом деле был не прав?
– Тоже ругался бы.
– Вижу, вы не прочь отвести душу.
– Но тогда бы я ругался по-другому, – заявил шофер, сворачивая на авеню Фош. – С большей уверенностью. Понятно?
– Не совсем. Сбавляйте скорость на перекрестках.
– А я что делаю? Мостовые как маслом смазаны, будь они неладны! А зачем вы, собственно, спрашиваете, если все равно не хотите меня слушать?
– Потому что я очень устал, – нетерпеливо проговорил Равик. – Потому что сейчас ночь. Потому что, если хотите знать, все мы словно искорки, гонимые неведомым ветром. Езжайте быстрее.
– Вот это другое дело, – заметил шофер и с некоторым почтением коснулся пальцами козырька фуражки. – Теперь все понятно.
У Равика неожиданно мелькнуло подозрение.
– Послушайте, вы русский эмигрант?
– Нет, но в ожидании пассажиров читаю всякую всячину.
Не везет мне сегодня с русскими, подумал Равик. Он откинулся на спинку сиденья. Хорошо бы кофе, подумал он. Горячего, черного. Надеюсь, его хватит. Руки должны быть дьявольски спокойными. В крайнем случае Вебер сделает мне укол. Впрочем, все и так будет в порядке. Он опустил стекло и медленно вдохнул сырой воздух.
II
В маленькой операционной было светло как днем. Комната походила на образцовую бойню. На полу стояли ведра с ватой, пропитанной кровью, вокруг были разбросаны бинты и тампоны, багрово-красный цвет торжественно и громогласно бросал вызов безмолвной белизне. Вебер сидел в предоперационной за лакированным стальным столиком и что-то записывал; сестра кипятила инструменты; вода клокотала, электрический свет, казалось, шипел, и лишь тело, лежавшее на столе, было ко всему безучастным – его уже ничто не трогало.
Равик принялся мыть руки жидким мылом. Он мыл их с каким-то угрюмым остервенением, будто хотел содрать с них кожу.
– Дерьмо! – пробормотал он. – Гнусное, проклятое дерьмо!
Операционная сестра с отвращением посмотрела на него. Вебер поднял голову.
– Спокойно, Эжени! Все хирурги ругаются. Особенно если что-нибудь не так. Вам пора бы к этому привыкнуть.
Сестра бросила инструменты в кипящую воду.
– Профессор Перье никогда не ругался, – оскорбленно заявила она. – И тем не менее спас многих людей.
– Профессор Перье был специалистом по мозговым операциям. Тончайшая, виртуозная техника, Эжени. А мы потрошим животы. Совсем другое дело. – Вебер захлопнул тетрадь с записями и встал. – Вы хорошо поработали, Равик. Но что поделаешь, коли до тебя орудовал коновал?
– Все-таки… иногда можно кое-что сделать.
Равик вытер руки и закурил сигарету. Сестра с молчаливым неодобрением распахнула окно.
– Браво, Эжени, – похвалил ее Вебер. – Вы всегда действуете согласно инструкциям.
– У меня есть определенные обязанности. Я не желаю взлететь
