Тебе ведь тоже…
– Редко. На четыре моих письма – одно ответное.
– Слушай! – резко обернулась Катерина. – Я ему напишу, чтоб он чаще…
– Да нет, что ты! Не надо.
– Хотя он и нам-то нечасто… Видать, служба такая. Армия – это тебе не детский сад! Тем более за границей. Кого попало не пошлют.
– Это уж точно… – Чуть помолчав, Женька вскинула брови. – Ну, что? Еще чуть-чуть поучим?
Катя покусала губы:
– Знаешь что… А давай перерывчик устроим? Ну, прогуляемся, что ли. А то башка уже не варит совсем! Анатолий Иваныч, кстати, просил зайти… Что-то там насчет практики.
– Ах, Анатолий Ива-а-аныч, – лукаво прищурилась Женечка. – Вот оно в чем дело-то! Так и сходи прогуляйся, а я домой…
– Ну, Женюль… – Катя взяла подружку за руку и жалобно заглянула в глаза. – Ну, пойдем, ну, пожалуйста. Ну, как я одна-то? И так уж все сплетни свели…
– А если вдвоем, так не сведут?
– Вдвоем – совсем другое дело, – серьезно отозвалась Мезенцева. – Тем более – с тобой. Ты у нас человек положительный, ответственный…
– Ладно, уговорила. – Женька махнула рукой. – Пошли. День-то какой! И вправду, чего дома сидеть?
– Я сейчас переоденусь и – айда. Я быстро.
Дожидаясь подружку, Женька натянула треники и вышла на крыльцо, бросила взгляд на старый сарай – летнее обиталище Макса. Ах, Максим, Максим… были же времена когда-то… И не так уж давно. Когда – вместе, вдвоем…
За сараем Максим всегда приглядывал лично – перед самой армией даже покрыл крышу старыми железными листами. Нынче листы эти валялись в траве, у забора – третьего дня был сильный ветер, почти ураган, вот и сорвало. Теперь уж кто починит? Никто…
Девчонка вздохнула – жаль, их с Максом дружба особого продолжения не имела. Да и была ли она вообще? Что общего между вальяжным красавцем-выпускником и сопливой восьмиклассницей? На Макса, между прочим, и взрослые девицы засматривались… Даже учительница-практикантка… которую убили потом… Ох, были дела…
– Ну как?
На крыльцо вышла наконец Катерина – в новых белых туфлях-лодочках, в синем крепдешиновом платье в мелкий белый горошек… м-м… не то чтобы очень уж коротком, но и не длинном – на пару ладоней выше коленок.
– Ой, Катька! Ну, ты даешь… – Оглядев подругу с головы до ног, Женя восхищенно покачала головою. – Брижит Бардо – вылитая! Бабуси у колодца оценят…
– Тьфу! – Катя махнула рукой. – Вот не можешь ты без ехидства! Ну, пошли.
– Стой, – вдруг напряглась Колесникова. – То есть как это – пошли? Ты, значит, Брижит Бардо, а я – в трениках да в старой майке? Не-е… Точно домой зайду. А то как-то…
– Да, как-то не очень выходит… – подумав, согласилась Мезенцева. – Ладно, к тебе так к тебе. Зайдем.
Совсем недалеко жила Женька Колесникова, да и весь городок был не особенно-то велик. Промкомбинат, молокозавод, колхоз, леспромхоз, больница. Еще – на самой окраине
