Пускай плавает. Что я, врать буду? Не буду. И тебе не буду, хотя ты возьмешь да и проорешь на весь белый свет. Правильно он делает… И я хочу на старости лет – у нас, женщин, другая старость, нежели у вас… Да-да, хочу пожить с западным сервисом, хочу коктейли устраивать… Вам-то во всем везет, мужикам! Ты говоришь, случайно, мол, сюда попал и плевать на Антарктиду хочешь. А я другое помню. Ты еще юношей о ней мечтал. Забыл просто. Или врешь. И свершается, что мечтал… Но Юрий Иванович здесь устроит тебе веселую жизнь… После аварии он дал зарок: не читать в море художественной литературы, бросить курить, делать зарядку, изучить еще испанский и итальянский, все время и все силы – судну. А моря после того столкновения не любит. И плавать не хочет. Но… пусть!
И пошла-поехала болтать лишнее. И как это она будет в Голландии коктейли устраивать, если косеет так быстро и в лоскутья?.. Волосы встрепаны, слабенькие уже волосики, а какие косы были! И злоба: прямо ядовитые брызги летят с губ.
– Да-да! Ты хуже Чичикова!..
Отправил ее спать, сам зашел к старпому. Мы, оказывается, уже где-то когда-то встречались. Тезки. Его зовут Виктор Робертович Мышкеев. О себе постоянно говорит в третьем лице: "Старый балтиец Витя Мышкеев хочет спать!", "Старый балтиец Витя Мышкеев хочет пить!", "Подайте шлепанцы старому балтийцу Вите Мышкееву!"
Старому балтийцу едва исполнилось тридцать лет. Рост – ровно два метра. Белокурые усики. Его цветная шикарная фотография – в тропической форме, на крыле мостика, возле пеленгатора – украшает обложку рекламного буклета "Плавайте только на судах советского пассажирского флота! Дешево! Удобно! Безопасно!" При взгляде на безмятежную улыбку, которой улыбается с рекламного буклета Витя Мышкеев, сразу всем делается ясно, что безопасность он обеспечит на сто процентов.
Своего сына называет "мальчик", чем доводит супругу до судорог: "Мальчик провожать меня не пойдет!", "Дайте мальчику перекусить!", "Не мешайте мальчику жить!" Жена орет: "Прекрати! Он тебе не мальчик, он – Сережа!!" Мышкеев: "Тогда скажи мальчику, что он не мальчик, а Сережа".
Давеча Сережа забрался на трубу и уселся на святую нашу эмблему – серп и молот – на головокружительной высоте. Легкая паника. Как пацана с верхотуры доставать?
– Не трогайте мальчика! Просто покажите ему яблоко! – решил старпом. – И он сам слезет.
И точно – слез.
Ночью не спалось, хотя никаких предотъездных эмоций нет и в помине. Просто в каюте было душно. Отдраил иллюминатор. Слушал, как прибывают на судно последние, припоздавшие пассажиры-полярники. Мы везем еще большой отряд строителей. Они будут сооружать на Молодежной взлетно-посадочную полосу для приема тяжелых самолетов. Строители шумели у трапа с рижскими таксистами и громыхали баулами до самого утра.
А я до утра читал Сомова – его "На куполах земли".
Книга начинается со скромности. С того, как автор и не думал об Арктике и Антарктиде. Он "приглядел" для будущих теоретических изысканий Азовское море и собирал материал "по этому маленькому,
