за окном. Гулял по этому бору, заложив руки за спину, словно ученый… А вообще-то я плохо помню те дни своего бегства – не знаю, как другие, а я, совершив рискованный поступок или попав в новую обстановку, погружаюсь в некий полусон, реальность становится не такой реальной, да и я тоже. В таком состоянии я и пребывал тогда.
Через два дня, никого не встретив (а ведь, говорят, бывают судьбоносные встречи), вернулся в Новосибирск, купил билет до Омска. Мочегон рассказывал мне, что по всей стране можно проехать бесплатно, на собаках, – так называлось передвижение на электричках, – перебегать из вагона в вагон, если появятся контролеры. Но сил выстраивать маршрут, ползти в электричке, которая останавливается на каждой платформе, ждать другую на крошечных вокзальчиках не было.
В ожидании поезда стоял на привокзальной площади, смотрел на ряды людей, державших в руках колбасу, водку, бутылки с кефиром, сигареты. Сначала я недоумевал, почему в руках держат, ведь это неудобно, можно приспособить ящики какие-нибудь. Потом, кажется, догадался: боятся, что схватят и убегут.
Сигарет у меня оставалось мало, поэтому купил у старушки две пачки «Астры». Цена была почти в два раза выше, чем в магазинах, но в магазинах пойди найди… Потом купил кефира и пачку печенья…
Восемь часов пути от Новосиба до Омска стали, пожалуй, самым тягостным временем в моей жизни. Был день, за окном однообразная степь; я взял нижнее место, а соседями в моем плацкартном отсеке оказались цыганки с детьми. Детей они подняли на верхние полки, а сами без умолку разговаривали на своем языке. Сначала он меня забавлял, да и цыганки были миловидные, а потом все стало раздражать. Хотелось лечь, но рядом сидела женщина. Не сгонишь ведь?..
Когда наконец я решил все-таки занять горизонтальное положение – пусть пересядет к соседке или устроится на краешке, – цыганки взялись за меня:
– Куда едешь, молодой?
– В Омск, – ответил нейтральным тоном, но внутренне холодея от страха – начитался про гипноз, под которым цыгане обчищают людей до копейки.
– Мы тоже. Омск хороший город. А чего у тебя штаны рваные?
Я был в джинсах с протертыми, но не сильно, коленями. Джинсы эти носил еще до армии, надел для того, чтобы казаться своим с неформалами.
– Да так… – Объяснять, конечно, не стал.
– А давай мы тебе новые штаны купим? – сказала одна цыганка и подмигнула другой. Та кивнула:
– Нехорошо в таких, да.
И я ответил с вызовом:
– Купите.
Тут же похвалил себя: молодец, пусть знают, что с меня нечего взять.
Цыганки посмеялись и снова заговорили между собой на своем смешном и раздражающем слух языке. А я снял кроссовки и протянул ноги между стенкой отсека и задом женщины. Улегся, сунул руку в карман, где было несколько денежных бумажек. Изо всех сил старался заснуть, но не мог. Мешали голоса над ухом, дети, постоянно что-то просящие у матерей,
