уносила спящего домой. Изоляция ребенка длилась с двух до пяти лет его жизни. «Передо мной был человек, который провел взаперти самую важную часть своего детства», – пишет Гилдинер.
«Я был счастлив, когда научился вылезать из кроватки, но огорчился, когда понял, что дверь заперта», – продолжил Питер. В качестве горшка ему приходилось использовать большую консервную банку из-под помидоров. Ее края были такими острыми, что он не мог на нее сесть. По словам Питера, его мама разозлилась бы, если бы он сходил в туалет мимо банки и если бы порезался. Когда мальчик доставлял матери лишнюю заботу, она била его бамбуковой тростью, отчего у него появлялись рубцы и кровоподтеки.
По убеждению Питера, китайским иммигрантам приходилось идти на такие жертвы, чтобы добиться успеха в Канаде. Как и Лора, Питер защищал родителей и брал ответственность за их ненормальное поведение на себя.
Единственное счастливое воспоминание Питера из периода, проведенного взаперти, – наблюдение за матерью из окна чердака, когда она, сидя на заднем крыльце ресторана, резала овощи.
Питер всегда надеялся, что мама заодно зайдет к нему, когда она поднималась на второй этаж за рисом. Но она просто спускалась с пакетом обратно. «Побои и холод на чердаке случались время от времени, но одиночество было постоянным, гложущим чувством, которое никогда не уходило», – поделился мужчина. Слово «одиночество» – первое слово на английском языке, которое он понял и выучил из телевизора.
Мать совершила единственный хороший поступок, когда подарила ему игрушечное восьмиклавишное пианино, которое в ресторане как-то забыли посетители с ребенком. Питер притворился, что пианино – его друг. Он назвал его Маленьким Питером, потому что не знал других мужских имен. Мальчик представлял себе, что звук музыкального инструмента – это речь друга. Летом, когда окна кухни, где готовил отец, были открыты, Питер слышал доносившийся оттуда джаз и пытался воспроизвести его на Маленьком Питере.
Раз в месяц отец ездил в Торонто за припасами. Однажды он вложил $31 тыс. в фиктивную фирму-импортера из Сайгона. Это были все семейные деньги, для сравнения: средняя цена дома в Канаде в 1950-х годах составляла $7 тыс. После этого родители продали ресторан и переехали в Торонто: мать устроилась на фабрику и параллельно занималась доставкой продуктов, отец больше не работал.
В Торонто пятилетнего Питера отправили в детский сад, что после жизни взаперти стало для него шоком. В частности, когда кто-то смотрел на него, мальчик чувствовал себя голым. Но в садике было фортепьяно. «Питер увидел большие белые клавиши, похожие на зубы. Пианино широко улыбалось и приветствовало его», – пишет Гилдинер. Поскольку к тому времени Питер так и не научился нормально разговаривать и боялся других детей, его направили в другое учебное заведение, что мать Питера восприняла как провал.
На новом месте тоже было пианино, и воспитательница часто исполняла на нем мелодии детских песен. Однажды сестра Питера
