что он может умереть прежде, чем ощутит вкус бессмертия, потому что он страдал от такого заболевания… оно было неизлечимым.
Но он был особенным человеком. Все эти десять лет он жил исключительно за счет силы своей индивидуальности. Его тело было неспособно жить. Врачи были озадачены, терапевты не верили своим глазам, но я знал, в чем секрет. Он не боялся смерти, но хотел дорасти до определенной точки, прежде чем наступит смерть. И ему это удалось!
В тот момент, когда он был готов, я позволил ему уйти. Я сказал ему: «Теперь ты можешь отбросить свое тело».
Между нами возник глубокий контакт. Из-за своей болезни он не мог приходить ко мне – так иногда под маской скрываются благословения. Из-за того, что он не мог физически видеться со мной, мало-помалу установился внутренний контакт.
Позавчера я позвал в свою комнату Шилу, просто чтобы сказать ей: «Пришло время. Чинмайя может уйти – он готов. Теперь ему больше не нужно выносить страдания в теле. Он сделал все, что требовалось, он достиг определенной внутренней целостности. Да, он родится еще раз, но это великое достижение».
Он умер из шестого центра. Прийти к седьмому центру в таком состоянии было бы почти невозможно, даже и это было почти чудом – умереть на такой высоте.
Как только Шила подошла к комнате Чинмайи, он тут же спросил: «Ошо приглашал тебя в свою комнату?» Она удивилась, потому что я редко кого-то зову в свою комнату. За эти шесть лет я, может быть, трижды звал Шилу, так что это не было обычным делом. И Шила была, пожалуй, единственной, помимо Вивек и Лакшми, кого я когда-либо звал в свою комнату. Но он сразу же спросил: «Ошо звал тебя к себе в комнату? Что он сказал? Что он просил передать?»
В последнее время установилась очень глубокая связь. И когда Шила рассказала ему: «Ошо сказал, что ты должен отдыхать, расслабляться, погрузиться в себя и забыть о своем теле»… Забыть о теле было очень трудно, потому что его тело испытывало невыносимую боль. Это была не обычная боль, не помогало ни одно обезболивающее. Ему не удавалось даже заснуть – боль была такой сильной, что не давала ему спать.
Он засмеялся и сказал: «Да, я это сделаю!»
Трижды за ночь он снова и снова просил Шилу: «Пожалуйста, повтори еще раз послание моего мастера. Я не хочу забыть его послание в последний момент».
И каждый раз, когда она говорила: «Он сказал только три слова: отдыхай, расслабляйся, погружайся глубоко в себя», – он отвечал: «Да, теперь я помню», – и снова засыпал.
Он сказал Шиле, что хочет послушать этот цикл дискурсов, – он надеялся, что сможет послушать хотя бы первую лекцию. И ему это удалось! Вчера он прослушал всю лекцию – в полном сознании. Несмотря на всю боль, он слушал лекцию. Потом он в последний раз спросил о послании, и затем закрыл глаза и исчез.
Это не смерть, это нечто гораздо более прекрасное. Это отпускание, сдача. Это любовь! Он доверял мне настолько тотально. Он умер красиво, тихо, в полном расслаблении. Я рад за него.
Я
