что там живут правильно. Таким примером являетесь вы со своим пониманием нормальной ориентации людей. Но рано или поздно геленаука и гелекратия придут к вам! Остановить это нельзя! И тогда все поймут, как заблуждались. Впрочем, тебе и твоим спутникам повезло больше других. Вы своими глазами увидите плоды геленауки и гелекратии, и сможете разобраться в их преимуществе. Я разумею, так сразу вам может что-нибудь не прийтись по душе, вы еще не готовы безоговорочно принять все. Но и отказаться от того, что вам понравится, вы не сможете!
Слушая, Сашка думала, что спорить можно бесконечно, что каждая сторона будет отстаивать свое, посему лучше сейчас спор спустить на тормозах и продолжать дальше вникать во все тяжкие. Потом будет виднее, какими аргументами руководствоваться. Выслушав женщину, Сашка выговорила:
– Естественно, в любом общественном строе есть что-то, что можно принять, и есть что-то, на что глаза не смотрят. Посему не будем спорить. Илата, показывай нам все, что считаешь нужным.
– Мы уже почти пришли, – отозвалась та и рукой повела в сторону идущих впереди Алуни и Раппопета. – Поворачиваем за ними.
Разговаривая между собой – впрочем, безудержно взахлеб говорила Алуни, а парень только внимал, вставляя изредка отдельные словечки, – пара повернула в переулок. Илата и спутники последовали туда же. Сразу переулок произвел на приятелей настораживающее впечатление. Он был будто отрезан от улицы, по которой только что шли. Там – толпы людей, крики, смех, кружение и кривляние, движение платформ по дороге. Тут – ни единой живой души и ни одной платформы. Переулок точно вымер. И самое странное, что с улицы никто, ни один человек не свернул в него и даже не посмотрел в эту сторону. Шли мимо, будто переулка не существовало. Друзьям почудилось, что, переступив черту, они ощутили прогорклый воздух, яркое небо стало давить тяжеловесными солнечными лучами, выдавливая капли пота. Алуни сжалась, умолкла, точно некая сила захлопнула ей рот. Андрюха рядом с нею ежился, затрудненно дышал, напружинивал мускулы, казалось, раздавался в стороны, одновременно становясь толще и ниже ростом. Оглянулся на приятелей, проверяя, идут ли следом, не одни ли они с Алуни здесь. Увидав друзей, несколько взбодрился, даже вытянулся немного вверх. Между тем не издал ни звука. Молчал и Ванька с друзьями. Илата, замедлив шаг, также безмолвствовала.
Все вокруг представлялось безжизненным. Тишина в переулке, как на кладбище. Шум с улицы остался за чертой. Его точно отсекло от переулка. Друзья видели веселившихся там людей, но у них словно заложило уши. Так бывает, когда вдруг все переворачивается с ног на голову. И здесь, очевидно, был такой случай. Из невообразимой толчеи и гвалта шагнули в безлюдье. Конечно, это не переворот вверх тормашками, но явно какая-то неестественность. Неожиданно для себя обнаружили, что шли на цыпочках, крадучись, едва дыша, что их шаги по зеркалу тротуара не слышны. Дома по сторонам переулка не подавали признаков жизни. Это удручало. Приятели уставились на Илату, но та продолжала держать язык за зубами, шла все медленнее, пока совсем не остановилась вслед за Алуни и Раппопетом перед углом
