жизни земной,я не чую ни полдня, ни полночи,
я ничей уже, даже не свой.
Что же делать с ней неудержимою,
я не знаю и знать не хочу.
Чую тайну непостижимую,
в несказанное небо лечу.
«Волны о скалы бьются, скалы о волны бьются……»
Волны о скалы бьются, скалы о волны бьются…
Когда-нибудь друг о друга, конечно, они разобьются.
Останутся только брызги, взлетевшие по-над битвой,
Останется только радуга сияющей в небе молитвой.
Останется только небо, куда навсегда улетела
Душа моя вслед за родными, оставив пустое тело…
На исходе…
Как упрям твой характер взрывной,
бедный ум твой, старея, слабеет…
Ты прости отстранённость, родной,
моё сердце уже не жалеет.
Был зелёным лужок, да исчах,
а на вздох отзывался цветынью…
Но теперь там седой солончак,
чуть поросший случайной полынью.
На исходе мучительной жизни
Попытался он вспомнить себя
И своих, самых близких… родных… —
И не смог… что-то чёрное в сером,
Клочья мути, и боль отовсюду,
Нескончаема и неизбежна,
Безрассудна, тупа, неотступна,
Изнутри и снаружи, кругом…
– Где все наши? – он спрашивал слабо. —
Наших много осталось? – и тихо,
Будто и не ожидая ответа,
Наугад: – А маманька жива?..
«Мне донёсся однажды о т т у д а…»
Мне донёсся однажды о т т у д а
голос мамы моей… только слово…
будто небо на миг разомкнулось,
чтобы вновь я услышал её.
Не во сне, наяву это было,
словно оклик – и бездна сомкнулась
беспробудной своей немотою,
моё имя позволив сказать.
Голос мамы моей, голос мамы…
только имя моё прозвучало,
лишь словечко одно… но по тону
понял всё я тогда, понял всё…
«Распоследняя капелька крови…»
Распоследняя капелька крови
ещё помнит, родная, тебя,
по твоей непосильной любови
благодарною скорбью скорбя.
Распоследняя жилка упрямо
ещё тянет в назначенный путь,
выбирая не криво, а прямо,
и не думает больше свернуть.
Мир ловил…
Не так уж чтобы очень мир ловил,
но дурачок, он сам попался —
и лишь себя немного удивил,
а мир над ним – смеялся.
Мир, как всегда и всех, его ловил,
шут вроде бы попался:
но мир-то вовсе не шутил,
а дурачок над ним – смеялся.
«Утро вечера ли мудренее…»
Утро вечера ли мудренее,
вечер утра ль страннее?
Всё равно мне уже – всёравнее,
отстранённей и не роднее…
Воздух,
