к Парку культуры – пройтись по местам своего детства. Хоть и нет больше их дома, но улица же осталась!
Но и улицу свою она нашла с трудом – только после того, как несколько раз обошла кругами одно и то же место: ничего не могла узнать! Никаких примет, зацепок – будто был перед ней совсем другой район, не тот, где они раньше жили! Да и как будто весь город стал другим: воздух, атмосфера, ритм – всё было неузнаваемо… А память верно хранила картины детства – как они гуляли во дворе с ребятами, ходили в кино, ездили с родителями на трамвае в гости. Всё это сопровождалось в то время яркими впечатлениями, сердечными порывами, заставляло думать, переживать, фантазировать… А сейчас она словно оказалась в безвоздушном пространстве. Реклама, торговые центры, вереницы машин, равнодушные лица горожан, совсем не похожих на москвичей её молодости. Куда же всё подевалось?
Вечером, войдя в метро, она сразу оказалась стиснута толпой. По эскалаторам двигались группы разгорячённых молодцев; судя по их экипировке и громким, раскатистым возгласам, это были футбольные фанаты, возвращавшиеся с матча. Многие из них, похоже, были навеселе. «Спар-так – чем-пи-он!», «Росси-я – впе-рёд!» – звучали со всех сторон истошные вопли. Антонина решила ретироваться, но было поздно: сзади напирала толпа, быстро увеличиваясь в размерах. «Ладно, доберусь как-нибудь», – подумала она, стараясь не смотреть по сторонам. Наконец оказалась она на платформе и вошла в подошедший поезд. Когда двери уже закрывались, в вагон ввалилась ликующая толпа, заполонив всё пространство вокруг. Сразу стало душно и тесно.
Один из вошедших подтолкнул её, обдав пивным перегаром. Она едва устояла на ногах, схватившись за поручень.
– Вы что, совсем не в себе? – возмутилась Антонина.
– Ещё поговори тут! – здоровая, красная физиономия с мутными глазами почти вплотную приблизилась к ней, источая пивные пары и тупую неприязнь.
Едва открылись двери, Антонина выскочила из вагона и заспешила к переходу, задыхаясь от негодования.
– Ну и досталось мне сегодня! – рассказывала она дома. – Оказалась, представьте себе, в гуще футбольных фанатов!
– Так сегодня ж наши с турками играли! – вспомнил сосед Гена, зашедший к Андрею.
– И занесло же тебя туда, – покачал головой Андрей. – От этой публики, Тонь, надо держаться подальше!
– «Публики!» – передразнила его Антонина. – Да это просто варвары, потерявшие человеческий облик!
И словно в доказательство её слов, со двора послышались пьяные вопли: «Спар-так – чем-пи-он!» и нецензурная брань, сопровождаемая звоном разбитой бутылки.
Андрей закрыл форточку и задвинул шторы. Неприятная разнузданность осталась вовне, но настроение было подпорчено.
– Вот вы тут мигрантов ругаете, – сказала Антонина, помолчав. – А выдвори этих мигрантов – что, лучше, что ли, жить станем? Они хоть к старшим уважение имеют, а тут вообще невесть что.
– Не в мигрантах дело, – отозвался Гена. – Люди злыми стали, как
