новый синий свитер с пологим вырезом, открывавшим белую шею с ниткой сине-зелёных бус. В ушах, в такт всхлипываниям, покачивались такого же цвета серьги. Чудеса, да и только! Обычно Екатерина расхаживала по своему участку в сером комбинезоне или линялом сарафане. Лена с изумлением разглядывала соседку, и вдруг ей пришло в голову, что столь изысканный вид может быть только у актрисы, что вся эта сцена подстроена и, возможно, она присутствует на съёмках какого-то шоу. Она даже оглянулась по сторонам: не прячутся ли где киношники? Но никого рядом не было, а Екатерина продолжала плакать.
– Катюш, да что случилось? – Лена сняла рюкзак и, присев рядом на ступеньку, приобняла соседку за плечо.
Та посмотрела на неё заплаканными глазами и, вынув платок, громко высморкалась.
– Лен, – начала она срывающимся голосом, – ты только подумай, что в жизни бывает!
– Ну что, что такое? – мягко спросила Лена.
– Ты только посмотри на меня! – всхлипнула Екатерина. – И надо же мне было послушаться Соньку и пойти к этому стилисту! Ещё и такие деньги заплатила!
У Лены отлегло от сердца: так вот оно что! Новый имидж пришёлся не по вкусу – и всех-то дел! Уф! Она рассмеялась:
– Катюш, ты совершенно напрасно расстраиваешься! Ты стала просто красавицей, честно говорю! Тебе всё ну о-очень идёт!
– Так в том-то и дело! – в сердцах воскликнула Екатерина. – «Красивая, элегантная» – от всех теперь только и слышу. На меня теперь и мужики на улице заглядываются… Этот стилист, Феликс, он, конечно, ас! Говорят, он сразу видит в человеке его уникальную сущность и вытаскивает её наружу. Вот и мою вытащил.
– Ну так это ж прекрасно! – не поняла Лена.
– Да, но почему так поздно?! – с отчаянием воскликнула Екатерина. – Мне ведь уже пятьдесят шесть лет! Жизнь прожита – ты можешь это понять?! А ведь я всегда считала себя некрасивой – долговязая, уродливая дылда. Даже мать родная меня в детстве «страшком» звала. Я всю жизнь комплексовала, старалась быть в тени – только б меня не заметили, не посмеялись надо мной. Если б я только знала, что я ТАКАЯ! Вся жизнь могла пойти по-другому!
И она снова заплакала, на этот раз беззвучно, но слёзы так и струились у неё из глаз.
– Вот, я как эти безвременники, – немного успокоившись, Екатерина утёрла нос рукавом и сердито указала на невысокие цветы, фиолетовыми стопочками сгрудившиеся у крыльца. – Никому не нужная красота. Выскочили, когда все уже разъехались, и никто их не видит.
– Ладно, хватит страдать! – сказала Лена строго. – Напугала меня… – и, подумав, добавила: – Красота всегда к месту и ко времени… Вот, возьми шоколадку, – она достала из рюкзака и протянула соседке «Алёнку». – Иди приведи себя в порядок. Через час приду чай пить.
Лена дошла до своего участка, чувствуя на ходу, как её охватывает некоторое смятение. Зайдя в дом, она погрузилась в полутьму безлюдной комнаты
