воздух, трепет чувства,И до мурашек бьёт озноб.
Смиряли в казематах буйства.
Легендой дышит каждый столб.
Пропитаны историй планы…
Мелодий колокольный звон…
Петра Великого куранты…
Остановился ход времён.
Дыханьем осени уж веет…
В палитре серые тона.
Но солнце всё же ещё греет,
Мелькая через облака.
Под перезвоны карильона[3]
На шпиле Ангела дозор.
Под вальсы нежны Мендельсона
Течёт история времён.
На флейте водосточных труб
На флейте водосточных труб
Играл ноктюрн повеса-ветер,
Бывало, он, конечно, груб
С зонтами дамскими, как веер.
Он рвал в лохмотья их из рук,
Из пальцев, что вцепились хватко,
И складывал, крутил их в прут,
И приходилось им несладко.
Стараясь дамам угодить,
Свистел в ушах, как соловей.
И весело скрывал им шали,
Укутавших тепло плечей.
Дождём чуть брызгал на ресницы
И омывал их, как росой.
Забавно с юбками кружился…
И кружево носил волной,
И дул, заигрывал, вертелся…
Цеплялся в поцелуе губ
За флейту ржавых и старинных
Ревнивых водосточных труб.
А дождями снова плачет Питер…
А дождями снова плачет Питер,
В водостоках с ветрами кружа.
Достаю из шкафа тёплый свитер,
Осень – это осень, не зима.
То проглянет луч ненáдолго, украдкой
И по-летнему порадует теплом.
Но прогнозы объявили кратко,
Изморозь покроет серебром
Травы, не увядшие до срока,
Изумрудом стелющих ковром…
До лесов, докуда видит око,
И дожди десертом на потом.
Серебристые, косые и грибные…
Но уже холодные как лёд.
Листопада листья золотые
С вальса переходят на фокстрот.
И багрянцем вновь горят рябины,
И стыдливо рдеют в ветренной любви.
И от холода дрожат уже осины…
Не поют уж больше в роще соловьи.
Журавли прощальным клином в небе…
И слезинка просится из глаз…
К вечеру мосты разводят где-то…
И на улице звучит знакомый джаз.
Чижик на Фонтанке по привычке
Заработал меди на пятак.
Осень в организме в каждой клетке…
Для сугрева – старенький кабак.
Или капучино, может, мокко.
Старый, со скамейкой, Катькин сад…
Листья, облетевшие до срока,
Лишь каштаны держат свой фасад.
Вновь дождями плачет старый Питер…
Тарабанит в стёкла, крыши и зонты.
Не спасает старый тёплый свитер,
И, наверно, больше не согреешь ты.
Утро, в котором тебя уже нет
Невский. Брезжит рассвет в ночи.
В небо устремлены мечты.
Нас,
Звонница.
