одиноким в толпе по причине творческого устройства внутреннего мира или сознательно выбрать такой образ жизни по каким-то другим причинам – это одна песня. А вот быть одиноким, поскольку ты в принципе не такой, как все – совсем другая. И что хуже всего, даже если находишь подобных себе отщепенцев, полноценного сообщества не получается. Единение должно строиться на позитивных моментах, на общих интересах или преодолении проблем, а не на их усугублении. В отличие от творческого союза, клуба по интересам или общества анонимных алкоголиков, общество анонимных одиночек организовать невозможно. Ведь собравшись вместе, они посмотрят друг на друга печально, обалдеют от того, что их так много, да и разбредутся, замкнувшись в себе окончательно.
Казалось бы, Шершень мог вернуться на Землю и разом избавиться от одиночества, поскольку найдет там своих сородичей. Но если бы все было так просто! Землянин из Шершня был только «внешний». То есть для тех, кто никогда на Земле не бывал и настоящих землян не видел. На Колыбели его не признали бы своим ни за что. Он ведь и не был им по сути. Да, попал на Землю в младенчестве, вырос на ней, был воспитан в ее традициях. Но генетика тянула в космос, куда Шершень в конце концов и смотался. Сын одной из космических рас так и не сумел подавить главный инстинкт человека со звезд – стремление к этим самым звездам.
«Разве можно от такого отказаться?»
Шершень попытался встряхнуться и перевел взгляд на объемный фронтальный экран. Созданная кораблем проекция была великолепна. Капитан будто бы сидел на самом краю огромного балкона в считаных сантиметрах от космической бездны. Казалось, протяни руку, и кончики пальцев пронзит космический холод. Или воображаемая тончайшая перегородка пойдет трещинами, а затем рассыплется, и тебя вышвырнет из рубки к сверкающим звездам. Будь Шершень настоящим землянином, он сошел бы с ума от страха. У его «сородичей» на Колыбели даже от высоты в десять метров пятки зудели, что уж говорить о взгляде в этакую бездну.
«Как говорил Целитель Орлов, то ли ты в бездну смотришь, то ли она в тебя, непонятно, – вспомнилось Шершню. – В этом суть землян. Планета для них все мироздание. А галактика, вселенная, космос… понятия отвлеченные, как философия. Да еще и мрачные, поскольку любое неосторожное движение – и конец, ты бездыханная ледышка на космических просторах. Понять, что можно обойтись без неосторожных движений, земляне просто не в состоянии. Не тот склад ума. Он ведь сформировался у них на ошибках. Вся их цивилизация была построена методом проб и ошибок. Для них поэтому даже само слово ошибка имеет нейтральный смысл. Да, не хорошо, но и не плохо. На них учатся. Поэтому ошибки переживаемы и прощаемы. Так что все правильно, в космосе землянам не место. Здесь ведь ошибка синоним катастрофы».
Шершень перевел взгляд вправо. Если прямо по курсу переливались жемчужные россыпи далеких туманностей и сияли газовые облака, то по правому борту готовой к прыжку «Вики-2» картина была другая. Здесь по мере разгона корабля скопления
