что забрали только деньги, – решила я вступить в разговор. – Если в доме полно ценных картин.
– Их еще надо продать, – пожал плечами Бергман. – Деньги куда надежнее. Допустим, зависть, – вновь повернулся он к Аллилуеву. – Что еще?
Тот ответил с некоторой неохотой:
– Возможно, месть. У Натана была женщина. Они недавно расстались. Стервозная дамочка, которая надеялась все прибрать к рукам, выйдя за него замуж. Но Натан со всей откровенностью заявил, что этого не будет.
– Он в принципе не склонен был жениться или дама его чем-то не устраивала?
– Его жена умерла больше двадцати лет назад. Сильная женщина, очень ему помогала… Натан говорил, он никогда бы не стал тем, кем стал, не будь ее рядом. Она была и другом, и компаньоном, секретарем, матерью, если угодно. Она всю свою жизнь положила ради его успеха. Но… знаете, чрезмерная забота иногда тяготит. В общем, после ее смерти Натан решил, что больше никогда не женится. Подружек у него было предостаточно, а хозяйство вела дочь. Даже выйдя замуж, она продолжала жить с отцом. В общем, никаких неудобств от своей холостяцкой жизни он не испытывал. Так вот, эта дама, о которой я говорю…
– Имя у нее есть? – невежливо перебил Вадим.
– Разумеется, – с достоинством ответил Аллилуев. – Черновцова Галина Андреевна. Она куратор нашего музея. Выпросила у Натана несколько картин, с этого начались их отношения.
– Для себя выпросила? – уточнил Бергман.
– Для музея. Но все равно это отлично характеризует человека: стремление сделать себе имя за чужой счет.
– У вас с ней отношения, как я понимаю, не сложились?
– Как только она влюбила в себя Натана, первым делом постаралась избавиться от всех его друзей. Я имею в виду, наши встречи она не приветствовала и всячески настраивала Натана против меня. Конечно, он ее не слушал, но некоторое время мы встречались исключительно на нейтральной территории. К тому же у этой особы криминальные связи: ее брат сидит в тюрьме. Сами понимаете, от таких людей можно ждать чего угодно. Разрыв с Натаном она воспринимала очень болезненно, он ведь не только известный художник, близкое знакомство с которым, безусловно, помогало ей продвинуться по карьерной лестнице, он еще и материально поддерживал ее. Плюс женская гордость. И обида. Я не могу утверждать, но… странно, что следователи не приняли все это к сведению. По-моему, она первая в списке подозреваемых. Ну и еще…. – Тут Аллилуев вздохнул и отвел взгляд, вроде бы усомнившись, стоит ли продолжать. – У Натана был приятель. Точнее, Натан считал его близким другом. Большой любитель живописи: Шацкий Лев Валерьянович, вы наверняка о нем слышали: у него галерея в центре города, прямо напротив собора. – Бергман кивнул, а Сергей Борисович продолжил заметно увереннее: – Натан завещал ему свои картины. Не знаю, с чего вдруг такое счастье, но я не раз слышал, как Натан говорил: «Вот помру, все это, Лева, тебе достанется. Бабам моим картины ни к чему, а денег я им и так дополна оставлю».
