бы ни прошёл день – легко или тяжело – домой я всегда возвращаюсь чуть живой. Стоит лишь ступить на лестницу, как всё внутри сжимается, а в голове пульсирует: «Не останавливайся… не оборачивайся». Это глупо, но я чуть ли не кожей чувствую, как нечто за спиной ждёт, когда я оступлюсь.
***
Мы привыкаем к своим маскам, и мало кто готов от них отказаться. Невольная актриса закатила глаза и высунула язык в экстазе перевоплощения. Она больше не видит меня, зато демон в её теле видит всё чётко и ясно.
***
Демиург лишь хочет, чтобы его творения стали чуть более похожи на творца. Более светлыми и безмятежными, воздушными, счастливыми… Мёртвыми.
***
Однажды я гулял по кладбищу и упал на могилу дядюшки, споткнувшись о надгробие. Недвижимый, я лежал на промозглой земле до первых петухов, пока он, наконец, не отпустил меня.
***
Строительство линии электропередачи шло уже много лет. «Лес самоубийц» давно вырубили, но проклятая земля продолжала своё чёрное дело.
***
Маша очень не любила посторонних. Не для того она годами изводила жильцов, чтобы какой-то блогер заявился на семейный ужин без приглашения.
***
Смерть от наслаждения всё равно смерть. Андрей осознал это, когда суккуб принял своё истинное обличье.
Подарок
– Доброе утро, прянички! С вами, как всегда, Лена Карамель! Сегодня у нас в гостях заслуж…
Семён оборвал ведущую на полуслове: радиоприёмник полетел в стену. Шнур оказался достаточно длинным, чтобы вилка осталась в розетке, но в этом уже не было нужды: прибор с треском разлетелся на обломки.
– И тебе доброго утра, курица ты фаршированная!!! – Со стороны могло показаться, что Семён в свойственной ему манере отчитывает очередную шмакодявку за опоздание. Вот только занятия начнутся через два часа, и сам он не находился в школе, а навис над кучей мусора, в которую превратился рупор примитивной музыки, сенсационных разоблачений и кошмарных новостей. В трусах и майке. А в чём ещё полагается щеголять по съёмной однушке, сжирающей половину зарплаты, которую, к слову, опять задержали?
Впрочем, это уже неважно.
На улице балом правили холод и слякоть, поэтому мужчина втиснул ступни в носки и сапоги и набросил на плечи пальто, прежде чем отправиться к мосту. Ну, мост – это слишком громкое слово для сооружённой из подручных материалов переправы через ручей на пути к станции метро. Дорога ожидаемо противилась ходоку, снова и снова подкладывая ему под ноги мутноватые листы скользкого льда.
Разумеется, Семён не был единственной жертвой последствий мокрых осадков и перепадов температур: каждые две-три секунды кто-нибудь в поле зрения совершал резкие выпады и выполнял неловкие па. Работники ремонтной мастерской, пекарни и минимаркета едва сдерживались от смеха, наблюдая за сумбурным представлением. А зря, они-то могли себе позволить улыбку, чего не скажешь о других.
