ли это – тоже понять не могу.
Я весь превратился в слух. «Козлик» петлял по лесной дороге, подскакивая на каждой ямке и оправдывая своё прозвание. Стельмах лихо крутил баранку и курил в окно.
– Я в Квантунской операции участвовал, – сказал он. – В пехоте. С немцем подраться не довелось – мал был, а вот по Маньчжурии мы частым гребнем прошлись, япошек давили. Так вот… У них там особый спрос на живые рога, только-только с убитого животного или вообще спиленные наживо, понимаешь? Лучше всего – молодые, подрастающие. Лекарство они делают, ну… – он глянул себе на ширинку.
– Для потенции?
– Ну да! Чтоб конец стоял! – облегченно выдохнул Ян Генрикович.
– А я слыхал, у них для Мао целый научный институт занимался вот этими вопросами… – протянул я.
И едва сдерживался, чтобы не начать ему рассказывать про базу браконьеров в заказнике «Смычок». Статью про нее я нашел случайно, когда перебирал архив газеты, будучи только-только начинающим корреспондентом, а потом пристал к Белозору, поскольку авторство там стояло его.
Базу нашли постфактум, когда прокладывали экотропу в 2009 году, на границе Дубровицкого и Жлобинского районов, там, где сливаются две великие реки – Днепр и Березина. Заброшенные землянки, полусгнившие станки для дубления шкур и коптильни, черепа с опиленными рогами – всё это говорило о том, что здесь, пользуясь административной неразберихой и неопределенностью сфер ответственности районных охотхозяйств, отделов милиции и лесничеств, обосновались браконьеры.
– Так, а при чем тут Китай, Ян Генрикович? – спросил я.
– Можешь считать меня параноиком, но я уверен, что молдавские цыганы, которые к нам в июле добираются и скупают драгметаллы, янтарь и всё вот это вот – через них и живые роги идут. Еще – наверняка бобровая струя и хвосты, я почти уверен. От нас – в Молдавию, оттуда – Румыния, порты… Я ведь почему к главреду вашему обратился? Ну да, про наших егерей в газете написать – дело хорошее. Но журналистское расследование тут было бы нелишним, смекаешь?
– А органы…
– А органы этим заниматься почему-то не хотят. Может, плевать им на оленей, может… Ну, всякое может быть. У меня есть выход на одного майора в Гомеле, из Управления БХСС, но он говорил, что если доказательств не будет, то и шевелиться не станет.
За окном автомобиля мелькали белые стволы берез, мрачновато-темные дубы с раскидистыми кронами, густые орешники заполняли собой яры и овраги, над болотянками вдоль дороги вились тучи мошкары, лучи солнца пробивались сквозь листву и заставляли жмуриться и улыбаться, несмотря на всю серьезность обсуждаемой темы. Майское солнышко – оно такое!
В мозгу у меня вертелся вопрос: если Стельмах с такой уверенностью говорит о журналистском расследовании, значит, были прецеденты? Я по памяти мог назвать злободневный и острый «Фитиль», работу великих журналистов Аркадия Ваксберга, Юрия Щекочихина, но это всё союзный уровень. Провинция
