наблюдают за мной, эти призраки подземки, усталые и одинокие, с пониманием вглядываясь в мое лицо и обнаруживая на нем следы тех компромиссов, которые всегда придают лицам стареющих людей выражение некой затаенной печали, которая, впрочем, у каждого своя.
И тут Вэл меня удивил.
– Все, идем отсюда, – решительно заявил он.
Я удивленно вскинула на него глаза, и он улыбнулся.
– Идем-идем. Лучше придем еще раз как-нибудь утром, когда здесь не будет такого столпотворения.
– О’кей.
Центральный зал и впрямь оказался битком забит народом, так что нам пришлось огибать его по боковым проходам, а потому на фотографии мы уже почти не глядели. Я лишь мельком замечала глядевшие на нас со стен глаза, и мне казалось, что это глаза заключенных, которые теперь видят мир только сквозь маленькое квадратное окошко в стене своей камеры, максимально безопасной для других людей, оставшихся на свободе. Эти глаза неотрывно смотрели мне вслед и словно спрашивали: А куда это ты так спешишь? И уже почти у выхода из музея одна из фотографий все-таки заставила меня внезапно остановиться.
Я невольно улыбнулась, однако улыбка эта была больше похожа на гримасу.
– В чем дело? – встревожился Вэл.
– Это опять он.
На стене между фотографическими портретами двух пожилых женщин я снова увидела Тинкера. На этой фотографии он был чисто выбрит, на нем было кашемировое пальто, свежая хрустящая сорочка, сшитая на заказ, и галстук, завязанный сложным виндзорским узлом.
Вэл был так удивлен, что, схватив меня за руку, подтащил так близко к портрету, что до него оказалось не больше фута.
– Ты хочешь сказать, что это тот же парень, что и на предыдущей фотографии?
– Да.
– Быть этого не может!
Вэл помчался обратно, желая еще раз рассмотреть первый портрет. И мне даже через забитый народом зал было видно, как внимательно он изучает грязноватое лицо молодого бродяги, выискивая какие-то отличительные детали. Вскоре он вернулся и снова уставился на портрет молодого красавца в кашемировом пальто, чуть ли не утыкаясь в него носом.
– Невероятно! – вырвалось у него. – Неужели это действительно один и тот же человек?
– Пожалуйста, отойдите от произведения искусства, – строго сказал нам охранник.
Мы послушно отошли, но Вэл никак не мог успокоиться.
– Если не знать, так наверняка скажешь, что это два совершенно разных человека.
– Да, ты прав, так оно и есть, – подтвердила я.
– Значит, он все-таки сумел снова встать на ноги!
Вэл внезапно пришел в хорошее настроение, мысленно проделав путешествие от поношенной куртки к элегантному кашемировому пальто и тем самым восстановив свойственное ему оптимистичное отношение к жизни.
– Нет, – возразила я. – Этот снимок был
