пригласила. И не смотрите на меня так, будто оплакивать собрались. Я всю жизнь мечтал встретить такую девушку.
Владилен Сергеевич снова вздохнул и махнул рукой.
– Всю жизнь? Да, долго, конечно… Ну, работник из тебя сегодня, как я понимаю, никакой. Иди уж, жених, от тебя сейчас все равно толку не будет. Материал твой сам вычитаю, невелик труд, у тебя же все давно сто раз проверено-перепроверено.
– Но, Владилен Сергеевич, это же…
– Иди-иди, не подавай другим дурных примеров, а то, глядя на тебя, все начнут влюбляться, да жениться, а работать кто будет? Понимаю, что очерк серьезный, ну так я ведь не первый день в газете работаю. Думаю, заслужил какое-никакое доверие. Только вот что… Хотя, ладно, иди.
– Что-то не так? Да говорите же, Владилен Сергеевич, раз начали. Я от вас все рано не отстану, знаете же. Что случилось?
– Пока – ничего. Но я вот тут сырыми своими мозгами подумал: а не подставим ли мы с тобой ребятишек-то? Не главарей, конечно, а «шестерок». По твоему очерку их посадить должны… И посадят – тут к гадалке не ходи. А жизнь-то только начинается…
– Предлагаете их по головке гладить? – ощетинился Илья. – На счету этой банды четыре трупа, ограблений никто не считал, два групповых изнасилования, одна девчонка после этого руки на себя наложила. Жалейте деточек, жалейте. Следующий раз они вообще никого в живых не оставят, чтобы, значит, без свидетелей…
– Не гони волну, – устало отмахнулся Владилен Сергеевич. – Я не предлагаю награждать их именными часами за гуманизм. Но через сутки весь город будет знать их по именам.
– Страна должна знать своих героев, – усмехнулся Илья.
– Не ерничай! – вдруг взорвался Владилен Сергеевич. – Ко мне тут приходила мать одного из этих… Сам знаешь: слухами земля полнится. Плакала, переживала, что муж ее, отец этого дурачка, который с бандой связался, не переживет позора, если что. Я обещал посмотреть… Подумать… Теперь вот с тобой советуюсь: может, фамилии все-таки не называть? Все равно они все – в изоляторе, суд будет, определит меру вины каждого. Родителей-то за что?
– Про то, что дети за отцов не отвечают я слышал, – ехидно ответил Илья. – Но вот чтобы родители за детей собственных не отвечали… Впрочем, если хотите, пусть будет по-вашему. Как в армии: вы начальник, я дурак. Как прикажете, господин главный редактор.
– Так вот и прикажу, – снова распалился Владилен Сергеевич. – В общем, очерк я вычитаю сам. В полосу он уже поставлен, можешь не волноваться. И главные «герои» свое получат, миндальничать не буду. Но остальных пацанов давай все-таки пощадим. Не ради них даже, ради их семей. А потом, может, и опомнятся. Отсидят, сколько положено, поймут что-то по жизни… Как тебе такой вариант?
– Не нравится. Но… пусть это будет амнистия, что ли, в честь дня моего сватовства. Хотя и не по совести все это.
– Наверное. Но кроме совести должно быть еще и сострадание. Об этом ты когда-нибудь
