серебряный с золотой инкрустацией кувшин. Наполнить кубок подогретым вином – хороший предлог, чтобы оборвать эти переглядывания. Раздраженная тем, что ей вдруг для чего-то понадобился предлог, она резко поставила кувшин обратно; зазвенел поднос. До нее дошло, что она избегает слишком часто смотреть на Сашалле. И сейчас же Самитзу поняла, что все равно на нее поглядывает искоса. К своему разочарованию, она не смогла заставить себя полностью повернуться, чтобы встретить взгляд второй женщины.
– Передай ей наш отказ, Сашалле. Когда в последний раз мы видели ее брата, он был жив, и Белой Башне вовсе незачем поднимать мятеж против Дракона Возрожденного, тем более если с ним покончено. – В памяти возникла картина того дня, когда в последний раз видели Торама Райатина: он вбежал в необычный туман, способный обретать осязаемую форму и способный убивать, в туман, который не поддается Единой Силе. В тот день за стенами Кайриэна явилась сама Тень. У Самитзу сжалось горло – так она старалась, чтобы голос у нее не дрожал. Не от страха – от гнева. В тот день она не сумела Исцелить юного ал’Тора. Она ненавидела свои неудачи, ненавидела сами воспоминания о них. И объяснить свои мотивы она не сумела бы. – Большинство – это еще не весь Дом Райатин. Те, кто по-прежнему остается на стороне Торама, выступят против нее, если понадобится – с оружием в руках, и в любом случае попустительствовать переворотам внутри самих Домов – не лучший способ сохранить мир. Сашалле, сейчас в Кайриэне установилось какое-никакое равновесие, и нарушать его мы не должны.
Самитзу сдержалась, не позволив себе обмолвиться, что Кадсуане это не понравилось бы. Для Сашалле подобный довод вряд ли имеет вес.
– Переворот случится, станем мы ему потворствовать или нет, – настойчиво заявила другая сестра. Она перестала хмуриться, как только Самитзу продемонстрировала, что слушает ее, однако свою решительно вздернутую голову Сашалле не опустила. Возможно, скорее из упрямства, чем из воинственности, но, впрочем, какая разница? Сашалле не спорила, не старалась убедить в правоте своего мнения, а просто излагала свою позицию. И, что досаждало больше всего, она явно поступала так из вежливости. – Дракон Возрожденный – вестник переворотов и перемен, Самитзу, это было предсказано. И наконец, это – Кайриэн. Неужели ты думаешь, будто они перестали играть в Даэсс Дей’мар? Может, на поверхности вода и неподвижна, но рыба-то никогда не перестанет плавать.
Нет, вы только представьте – Красная, проповедующая о Драконе Возрожденном, точно какой-то уличный демагог! О Свет!
– А если ты ошибаешься?
Как ни старалась Самитзу, но слова ее все же прозвучали резко. А Сашалле – чтоб ей сгореть! – сохраняла абсолютное спокойствие.
– Айлил отказалась от всяких притязаний на Солнечный трон в пользу Илэйн Траканд, таково же желание Дракона Возрожденного, и она готова присягнуть ему, если я о том попрошу. Торам же возглавлял армию, выступившую
