бы автоматически, без отдельного усилия мозгов. Оливье был уже готов – Игорь постарался; горячее исходило вкусным паром на плите – Жанна Михайловна, как обычно, не подкачала. Из намеченного оставалось приготовить салат из свеклы. Надя сунула в руки Лёньке чеснокодавилку. Первый раз в жизни сын допущен за новогодний стол со взрослыми. Ученик, первоклассник. Значит, должен принимать участие в приготовлениях. Сама взялась за терку. Возникла горка свеклы, куда Лёнька с полнейшим восторгом вывалил чесночную кашицу. Смешать. Сверху – укроп из домашней банки огурцов. Все. Нарезать хлеб – и можно на стол. Лёнька уже таскает посуду.
– Электрон на орбите, – сказал Игорь. – Везде одновременно…
– Товарищи, там уж президент! – донесся голос Валентина Дмитриевича из большой комнаты.
– Все, идем, па, – отозвался Игорь, а Надя добавила:
– Только переоденусь в нарядное.
Президент говорил необычное. Он приносил извинения народу. Если бы Надю спросили, какие слова находятся под безусловным запретом, – она бы, ни секунды не колеблясь, ответила: извините, приношу извинения, прошу прощения. То есть – да, штатские люди должны уметь пользоваться этими словами. Знать, когда их надлежит произносить. И как. С сожалением, с выражением покорности, опустив взгляд. Лёнька, например, обучен. Жанна Михайловна с Валентином Дмитриевичем тоже иногда говорят что-то вроде «это ж просто извините меня!» и прочее. Но государственный служащий не должен унижать себя произнесением таких слов – с ним унизится вся Россия. Еще недавно бывшая Советским Союзом. Беспримерное унижение! И поэтому ни под каким видом нельзя его повторять, ни в мельчайшей детали. А уж лицу такого масштаба, лицу страны буквально – не пристало тем более. Мысли Нади никак не могли свернуть со служебной колеи. Лёнька прыгает перед телевизором – недопустимо, там же выступает президент! А цыкать не хочется. Пускай у ребенка будет праздник. Вот разве что…
– Если неинтересно, – полушепотом сказала она, притянув его к себе, – то вот давай реши головоломку. Загадочная картинка. Что это такое?
На первом попавшемся листке бумаги случайным карандашом нарисовала она расчерченное на клеточки поле. Одиннадцать клеток друг над дружкой, по вертикали. Заштрихованные, темные. Отделены друг от друга белыми поясками. Рядом еще столбец из одиннадцати клеток, но белых, разделенных черными линиями. Лишь одна клетка в столбце, четвертая снизу, заштрихована. Рядом – снова такой же столбец, как первый. Сверху – прямоугольник, перекрывающий все три столбца, как балка, как плоская крыша. Белый, с черными границами. И сунула Лёньке. Только сегодня, прежде чем уйти домой, формировала и распечатывала такую таблицу. Срисовывая для рапорта с упаковки плитки неизвестного назначения из неизвестного материала, инвентарный такой-то.
Лёнька сразу схватил, уткнулся, задумался. Надя перевела дух, а свекор сказал:
– Самое время выпить за уходящий год. Чтобы все вот это не тащить в новый.
– Лёнчик,
