и Сейдж села, ее голос стал жестким.
– Ты ничего не знаешь о моей матери.
– Тогда расскажи мне, – сказала Леэло. – Почему она так сильно ненавидит чужаков?
Сейдж пристально посмотрела на нее, словно ей было что сказать, но вместо этого снова легла и отвернулась.
– Просто ложись спать. Завтра у нас ранняя смена.
Леэло была уверена, что Сейдж совершенно не хотела спать, ее дыхание было быстрым и сердитым. Она подождала пару минут, вышла из спальни и тихо спустилась по лестнице. Леэло открыла дверь в комнату Тейта и скользнула внутрь, согнувшись, чтобы не удариться головой о наклонный потолок. Тейт спал на матрасе на полу. Девушка встала на колени, приподняла одеяло и устроилась рядом с братом.
– Привет, – сонно пробормотал он.
– Прости, что разбудила.
Он повернулся к ней, его глаза блестели в темноте.
– Ты в порядке? Мама сказала, церемония прошла хорошо.
– В полном. Просто хотела увидеть тебя.
– Нам осталось мало времени, – прошептал Тейт.
Леэло сглотнула подступающий к горлу ком.
– Мы извлечем из него максимум пользы.
Брат долго молчал, и Леэло уже решила, что он заснул, но тут Тейт снова заговорил:
– Правда, что мы больше никогда не увидимся после моего ухода?
Леэло закусила губу, сдерживая рыдания. Ни молитвы, ни жертва не сработали. Интересно, подумала она, что нужно сделать, чтобы задобрить Лес? Стая птиц? Целый олень?
– Может, ты отправишь мне знак, что с тобой все в порядке, – сказала она. – Зимой, когда не нужно будет беспокоиться о пении.
– Какой знак? – спросил он, просияв.
– Костер на берегу. Там никто не разбивает лагерь, так я пойму, что это ты.
– Но как ты его увидишь?
– Буду приходить на берег, начиная с первой ночи зимы. Через час после захода солнца, чтобы видеть пламя. – Большинство островитян ненавидели зиму. Им нельзя было петь, а озеро не защищало от чужаков. Леэло тоже скучала по зелени, розовым оттенкам весны и лета, по огненно-яркой листве осени. Но временами начинала думать, что у зимы есть своя тихая красота. Дремлющий Лес был мягким и неподвижным под своей снежной мантией, животные надежно укрывались в берлогах. Зима была единственным сезоном на Эндле, не разъеденным ядом.
Она сжала руку брата.
– Я буду спокойна, зная, что ты в безопасности, Тейт.
Он опять долго молчал.
– Но я хочу, чтобы ты могла меня навещать.
Эндланцы никогда не покидают остров. Все об этом знают. Говорят, что корни обвивают им ноги, так что они не могут уйти, даже если захотят.
Да и зачем? Другие места столкнулись с войной, голодом, жестокими властителями и дикими зверями. А здесь жизнь течет мирно. Нет бездомных и угнетенных. Озеро защищало лучше любого правителя. Лес обеспечивал всем необходимым. И если цена – заточение, то так тому и быть. Во всяком случае, так сказала бы тетя
