о мои руки были теперь плотно скручены за спинкой стула. Грудь поднялась от резкого вздоха, и это беспомощное положение еще больше злило.
– Красивое имя, – усмехнулся он, взлохматив темные волосы.
Мужчина был в обычной одежде, никаких символов власти, но я чутьем поняла: точно ищейка, хоть и притворяется обывателем. Только у них такие взгляды.
– Знаю, – оскалилась я в недоброй улыбке. – Мама постаралась. Когда-то наш род считался благородным, поэтому имен у меня… просто завались. На любой вкус. Для своих – Майлис. А если еще короче – Лиса. – Меня понесло, как и всегда, когда верх брала ярость. – Не бойтесь, не бешеная, кусаться не буду.
По правде говоря, только моя прабабка была из знаменитого рода, а вот дальше жизнь семьи задорно понеслась в бездну, в итоге мать сначала шила платья на заказ, денег было все меньше, потом начала пить и закончила довольно печально. Отец же неудачно попал в сопротивление при свержении короля пятнадцать лет назад и погиб. Мне пришлось выживать одной – так, как умела. И – да, все наказания за прошлые грехи я уже понесла, так что скрывать имя мне незачем!
– Лиса, значит… – задумчиво повторил дознаватель с бардаком на голове и потер расцарапанную до крови щеку.
Ну-ну. Нечего было скручивать мне руки и обвинять во лжи. Я имела полное право сбежать из проклятого дома бургомистра – потому что никого не убивала. Ну и что, что он умер. Всему виной стало лишь мое неуместное любопытство.
Но этот следователь возник на лестнице так бесшумно и из ниоткуда, что я растерялась. Застыла на месте, явно ведь не была похожа на простую служанку. А после попыталась скрыться и не успела.
И вот теперь сижу связанная на допросе в одной из гостиничных комнат, где остановился этот кучерявый тип, невесть кем себя возомнивший. Он отволок меня сюда из особняка бургомистра напротив, да так ловко и быстро, что я не успела и слова пикнуть. Может, нас и видели служанки с первого этажа, но сложно сказать точно. Хотя они те еще любительницы распускать слухи…
Еще раз захотелось проверить веревки на прочность – я осторожно пошевелила пальцами. За много лет привыкла к допросам от неповоротливых увальней – городских стражников, дознавателей местного розлива, насквозь пропахших выпивкой и равнодушием. Их метод ведения дел с нарушителями закона обычно выглядел так: ударить чем потяжелее, наорать или отдать свирепому солдафону, выбить признание, отправить на каторгу или в клетку подземелья – вплоть до выкупа от «своих» или смягчения приговора. С женщинами вели себя не так жестко, но куда более непристойно.
Мой нынешний собеседник, сидящий в полутени спиной к окну, был полнейшим нарушением правил. Лет тридцати, с отточенными чертами лица, каждая словно взмах клинка: острые скулы, углы подбородка, ровная линия довольно выразительных губ. Похоже, ловкий – если судить по скупым и точным движениям. Не будет обрушивать поток словесных помоев, но и не ударит без дела.
И эти его глазищи: дерзкие, светлые, с темными ресницами. Могли бы делать его внешность сладкой, но ощущение было обманчивым. Неуловимый восточный разрез лишь закреплял кричащее сейчас чувство опасности, а слушать интуицию я умела. Дознаватель смотрел мне в лицо, и впервые захотелось отвести взгляд. Но нельзя. Я невиновна, а смятение лишь уличит меня в преступном сговоре.
И как долго мы будем так пялиться друг на друга?
Я уставилась на следователя исподлобья и повторила:
– Вы не имеете права держать меня тут. Я не виновна в смерти бургомистра!
– В убийстве, – поправил он и поднялся с кресла, оставив мой нож на виду – будто для обвинения.
– И в убийстве, – усмехнулась я. – У покойного было немало недругов и без меня.
– Но по неудачному стечению обстоятельств, именно вы были на месте преступления. Именно там, куда давно нельзя было попасть. И я обязан выяснить, для чего.
– Я забыла там кое-что из своих вещей.
– Вот как. В верхних комнатах – личных покоях господина? – вздернул бровь дознаватель.
– Я приносила работницам целебные отвары. Кое-что передавали его жене. Мне надо было забрать мои вещи для работы. – Врать получалось привычно, как дышать.
– И про похищение его семьи тоже ничего не слышала? – быстро перескочил он на другое.
– Слухов вокруг полно – но точно я ничего не знаю! Так они правда похищены?
Я отрицала все, даже несмотря на то, что этот взлохмаченный красавчик мог пробурить меня своим взглядом насквозь. Может, он вовсе не допрашивать меня собирался. Поймал на ошибке и… Кто знает, какие извращенные игры сейчас происходят в его голове!
– Развяжи меня! – разозлилась я снова, убедившись, что веревки держат мои запястья насмерть. – Кто
