над ним шесть лет назад. Он противостоял семье, когда брал ее без приданого в жены, был готов бороться со всем миром. Но, увидев клеймо… понял, как сильно был обманут.
Сейчас, видя это прекрасное лицо, золотистые волосы, чувствуя ее дыхание, он уже не был уверен, что сделал правильный выбор, повесив ее тогда. Да, честь и долг говорили в нем о верности выбора, но сердце… Оно ликовало, видя, что его жена жива, что он так и не стал «всего лишь убийцей». Сейчас его рука, держащая оружие у ее виска, вовсе не была тверда.
– Анна, отдайте мне документ и убирайтесь отсюда. Иначе…
– Иначе что? Пристрелите безоружную женщину? Ну же, стреляйте. – Анна де Бейль, Шарлотта Баксон, она же Миледи Винтер, вряд ли могла спокойно объяснить, чего она добивалась. Возможно, это была ее месть – довести до исступления своего убийцу, возможно, ей самой хотелось понять, как далеко он зайдет. Она чувствовала какую-то власть и силу в этот момент, интуиция подсказывала, что муж вовсе не так равнодушен и спокоен, как хочет казаться.
Атос не мог сказать, что именно толкнуло его к этому действию. Он вряд ли смог бы объяснить, чем именно руководствовался в этот момент. Небывалая ярость, которая двигала им несколько минут назад, когда он направил оружие на супругу, трансформировалась в обжигающую страсть, желание обладать ею, вновь ощутить ее вкус. Все сознательные мысли улетучились. Единственное, что он помнил, это то, что через секунду после слов Миледи он уже откинул оружие в дальний угол и с неистовством и самозабвением целовал свою жену. С того момента, как на той злополучной охоте он повесил Анну, он держался от всех женщин подальше. Только вино скрашивало его будни, любой мушкетер бы поклялся, что Атоса не интересуют женщины. Но как же они ошибались. Только одна она могла так разжечь его кровь, что от флегматичного и апатичного мушкетера не осталось и следа.
Миледи на долю секунду опешила от его напора, но через минуту уже, в свою очередь, отдавалась полностью поцелую, она вовсе не была безвольным игроком. Ох, как же он умел целоваться, у Анны прямо все внутри скрутилось от желания только от прикосновения его губ к ее коже. Скоро плащ и камзол Атоса уже были отброшены в сторону, а она сама увлекла мужа на кровать следом за собой.
* * *
Когда все закончилось, Атос тяжело вздохнул, глядя в потолок.
– Сударыня, – прохрипел граф, но сразу запнулся.
Что тут можно добавить? Разве можно вернуться к тому, что было, к угрозам, равнодушию после того, что только что произошло? Слияние с ней было сродни одержимости, он погрузился в мир ощущений, чувств, его израненная душа начала испытывать всю гамму переживаний, он был как слепой, который после чудесного снадобья прозрел и теперь щурился от яркости мира.
Миледи Винтер тем временем успела привести свою одежду в порядок и, воспользовавшись смятением мушкетера, уже подбежала к двери. Обернувшись на мужа, со злой издевкой в голосе проговорила:
