рейтинга газеты «Вашингтон Пост». Все издательства искали «своего Макколи», и мой Господин Издатель решил, что я вполне подхожу на эту роль.
Я постепенно открывал для себя реальную жизнь книжного бизнеса, где бухгалтеры заменили филологов, рекламные слоганы вытеснили грамматические правила, а книгу «продавали», как новый напиток, изумительно утоляющий жажду.
Мой роман вышел в свет весной, через месяц после «премьеры» Макколи, и почти сразу составил ему достойную конкуренцию. Пресса не слишком жаловала Нормана: журналисты принимали его застенчивость за снобизм и в пику ему посвящали мне множество статей и репортажей, подогревая интерес к новому таланту. Затеялась война – без нашего участия, боевые действия вели агенты, издатели и пресс-секретари. Я и подумать не мог, что, «возвращаясь в казармы», армии оставляют на поле боя так много жертв.
В какой момент мы утратили контроль? Этот вопрос часто задают себе люди, чья жизнь внезапно переменилась из-за какого-то неожиданного происшествия или в силу возраста. Они удивляются, почему не добились желаемого, не исполнили предназначения, о котором, возможно, даже не задумывались в молодости, когда пытались через призму надежд и идеалов представить свое будущее.
В какой момент человек превращается в тупого придурка, слепого и глухого до такой степени, что всю жизнь играет чужую роль, симулируя чувства, эмоции? Мало кто способен найти ответы на эти вопросы, ведь личность человека размывается медленно и незаметно под воздействием компромиссов, самоотречений, мелких предательств, прикрытых фальшивыми оправданиями: желанием, нуждой, усталостью, нестерпимой жаждой продвигаться все выше и выше…
Лично я точно знаю, когда началось мое падение. Я превратился в существо, которое возненавидел, вскоре после появления первого романа. А может, чуть раньше, когда закончил писать и решил, что мое сочинение достойно публикации. Гордыня, до поры до времени скрывавшаяся в глубинах сознания, заставила меня уверовать, что текст вышел интересный, а мой невероятный творческий дар открывает фантастические перспективы.
Я должен был испугаться абсурдного ощущения всемогущества, а не предаваться буйному ликованию, благодаря Бога за то, что выбрал меня из множества кандидатов в писатели. Я возгордился и, пыжась от осознания будущего величия, рассказывал жене и близким друзьям, что мною заинтересовалось издательство. Я не понял, что этот новый мир соткан из иллюзий, заблуждений, претензий и всех тех недостатков и пороков, которые я много лет пытался победить.
Так что же мне следовало сделать? Отказаться от мечты, не писать роман? Жить в состоянии фрустрации?[3] Спрятать рукопись в ящик стола, чтобы ее никто никогда не прочел?
Нет, я не жалею ни об одном из своих решений, меня изменили не они. Я поглупел не за один день: изъян был изначален. Любовь
Фрустрация – психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей, или, проще говоря, в ситуации несоответствия желаний имеющимся возможностям.
