Наоборот. Слишком хороший.
Сын обнял меня и погладил по спине.
– Всё будет хорошо, мама.
– Конечно будет, – прошептала я.
Давая себе минутку слабости, позволила солёным каплям прокатиться по коже, а затем решительно отстранилась. Уверенно заявила:
– Уже всё хорошо! У нас отличная квартира, у мамы сносная работа…
– А ещё у вас есть я, – важно заходя на кухню, добавил Барсилий.
Ник тут же бросился тискать кота, а я, утирая щёки, невольно посмеивалась над забавным выражением терпеливого страдания на морде Котовского. И за стойкость выдала ему порцию утреннего корма, а затем засобиралась на работу.
– Обед на таймере, – расчёсывая непослушные кудри, крикнула Доминику. – Ужин в морозилке. Обязательно разморозь и…
– Я сам знаю, – перебил меня Ник.
– Не выпускай кота, – продолжала я ежеутренние наставления. – Не позволяй ему заказывать по инету еду…
– Ну ма-а-ам! – простонал сын.
– Делай перерывы в учёбе, – не сдавалась я. – Каждый час отключай монитор и делай зарядку, как учил доктор Флеминг.
– А вот не буду, – пробурчал Ник.
– Что?
– Конечно, мам! – широко улыбнулся он. – Всё сделаю и отчитаюсь с видео. Довольна?
– Безумно, – рассмеялась я и, хватая сумочку, чмокнула сына в носик. – Люблю тебя.
– Люблю тебя, – эхом повторил Ник и, когда я направилась к выходу, тихо спросил: – А когда папа придёт?
Я споткнулась на ровном месте и, опираясь о стену, на миг закрыла глаза. Потом глубоко вдохнула и, оглянувшись, напомнила:
– У него важная работа, Доминик. Луниан закрыли для людей, поэтому исследователям важна каждая мелочь. А папа долго проработал на станции. Его знания очень важны! Особенно сейчас, пока воспоминания свежи.
– Понимаю, – серьёзно кивнул Ник, и его зелёные глаза заволокло мечтательной дымкой. – Вот бы побывать на Луниане и подружиться с настоящим драконом! Мне иногда снится, что у меня есть братик и он настоящий иха!
У меня в горле встал ком, к глазам снова подкатили обжигающие слёзы. Нет, так не пойдёт! Эта повышенная чувствительность действительно из-за моей невозможной беременности? Ничего… Скоро всё закончится.
Я помахала сыну:
– До вечера.
По дороге на работу мрачно раздумывала, как бы поаккуратнее сообщить Доминику, что мы с его отцом больше никогда не будем вместе. Сердце кровью обливалось, стоило представить выражение лица сына, его боль в глазах. Поэтому я откладывала разговор со дня на день. Сначала хотела, чтобы Ник полностью восстановился, потом надеялась, что Эдан возьмёт на себя ответственность и признается сыну. Но после поняла, что этого не будет.
А вот Такет не стал бы избегать подобного разговора. Нет, он бы никогда не поступил как Эдан. Иха не трус!
Но он вычеркнул меня из своей жизни…
Внезапно
