и резко налетаю на чье-то большое тело.
Рука дергается, и часть воды из стакана выплескивается на рукав кожаной куртки.
– Неуклюжая, – слышу над головой.
Вскидываю голову и натыкаюсь на пронизывающий взгляд сына губернатора.
– Извини-те… – выдавливаю из себя и, протянув руку, пытаюсь смахнуть капли с черной кожи, но мне не позволяют.
Герман делает это сам и уже намеревается уйти, как я вспоминаю, что не поблагодарила его за спасение.
– Спасибо! – посылаю в спину, – за то, что заступился перед деканом.
Парень замирает, оборачивается ко мне и проговаривает негромко:
– Никогда больше не смей разговаривать со мной.
Кожа лица мгновенно вспыхивает. От стыда горят уши, а горло стягивает спазмом.
Глава 5.
Остаток недели проходит на удивление спокойно. В деканат меня больше не вызывают, и с Греховцевым я не встречаюсь.
Банду девиц во главе с Нечаевой и Пахомовой избегаю сознательно. Перемены провожу в аудиториях, в буфет и туалет хожу только во время лекций.
К понедельнику я окончательно расслабляюсь. Похоже, никто меня преследовать не собирается, и инцидент можно считать исчерпанным. Настроение омрачает только две вещи: необходимость носить зимнюю обувь в начале октября и почти постоянное чувство голода.
Если бы не тетя Марина из буфета, не знаю, как бы я жила.
Доедаю пирожок до последней крошки, выпиваю чай и, пока никто не видит, стреляю булочку, оставленную кем-то из студентом на подносе с грязной посудой. По виду ни разу никем не кусанная.
В приподнятом настроении выхожу из буфета и сворачиваю за угол, в сторону туалетов. Толкаю дверь и чувствую, как сзади на меня налетает чье-то тело.
Даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь внутри тесного помещения, прижатой лицом к стене.
– Ты убогая, а не бессмертная, – шипит в ухо голос Пахомовой, – ты че там наплела про меня?
– Я?..
Дверь хлопает, и в кабинку протискиваются еще двое. Блондинка Кристина и ее подруга, имени которой я не знаю.
– Кто тут у нас? – издевательски смеется она, – любительница чужих объедков?
– Фу, блин, меня сейчас стошнит, – театрально стонет ее подружка.
Меня тоже. От страха. Пальцы Пахомовой больно сжимают мой затылок, а ее нога подпирает бедра.
– Я никому ничего не говорила, – сиплю еле слышно.
– Никому?! – звереет Крис, а следом в мою поясницу врезается чей-то кулак.
Чертовски больно. Дергаюсь, пытаясь освободиться, но делаю только хуже. Меня хватают за волосы и сгибают над раковиной.
– Ты че, сука, Герману жаловаться на меня решила?! – цедит Ира, – меня из-за тебя, нищебродка, чуть не отчислили!
– Я не жаловалась!
Вместо ответа на мою голову обрушивается поток ледяной воды из крана. Я начинаю кричать, вырываться, но все бесполезно. Они держат меня втроем, и уже вскоре
