развел руками и громко вздохнул:
– Я вас понимаю!
Хоть кто-то понимает – спасибо на этом. Видимо, она не одна такая – много таких.
Подумала два дня и позвонила сестре.
Эмма выслушала ее, но даже в ее молчании было сплошное недовольство.
– Ну а я-то чем могу помочь? Деньги с аренды? Я, кажется, все тебе объяснила. Да и потом – забери папу к себе. И сдай нашу квартиру. Так просто. Как все гениальное! И тебе, кстати, тоже все упростится – не надо бегать на третий этаж, носить все эти котомки твои. Все рядом и всё компактно. Разве не так?
Никакие объяснения, что дядька Илья не хочет переезжать из своей квартиры, что это совершенно невозможно, не действовали. Она и сама пробовала не раз – бесполезно. Только слезы и крик – что она, Элла, хочет его смерти. Нет, нет! Она ни за что это не сделает. Да, и еще. Комнаты смежные – как это будет? Значит, одного из стариков придется взять в свою комнату? Не поселишь же их вместе!
– Все зависит от тебя, – отрезала Эмма, – и все твои аргументы – обычная чушь. Не селить в одну комнату? Да делай так, как удобно тебе! Ты и так все для них делаешь. Пусть стонут и жалуются друг другу. А у тебя станет полегче с деньгами. И вставишь себе новую челюсть! – тут она совсем развеселилась и захихикала.
Элла молчала. Эмма, уловив ее обиду, впервые сказала:
– Ах, как было бы славно, если бы ты могла приехать ко мне. Но… я же все понимаю. Ты же не можешь – куда ты их денешь?
И в первый раз в жизни Элла осмелилась положить трубку первой.
Чем, видимо, обескуражила сестру. Хотя вряд ли – Эмма не перезвонила.
А кавалер объявился нежданно-негаданно – она и думать о нем позабыла. Он почему-то долго извинялся за свой нескорый звонок и торопливо рассказывал, объяснял, что с ним приключилось – внезапно попал в больницу. С чем?
– Да бросьте, – смутился он, – неважно, так, ерунда. Сейчас уже все в порядке.
– Вам что-нибудь нужно? – спросила она. – Может быть, помощь? Я, знаете ли, – тут она не удержала тяжелый вздох, – в этих делах человек, к сожалению, опытный!
Он тоже смутился, конечно же, отказался и предложил погулять.
– Что? – переспросила она. – В каком это смысле?
Он рассмеялся.
– Да в самом обычном. Общечеловеческом. Например, съездить в парк Горького – там, говорят, стало очень красиво.
– А давайте, – она секунду помолчала, – лучше в сад «Эрмитаж». Я там сто лет не была.
Он обрадовался.
– А я не дотумкал! Знаете ли, я ведь не коренной москвич. Поэтому и не додумался.
– Не коренной? – рассмеялась она. – А какой? Пристяжной?
Теперь смеялись оба, и им стало как-то сразу легко и свободно.
– В общем, на завтра, да? Часиков в пять или в шесть?
И был сад «Эрмитаж». И была такая
