да и воскресный день провели как-то нерадостно, в похоронном режиме. Настя не приставала к нему, причины депрессии знала, понимала, что он очень расстроен, она сидела за столом, подперев щеку ладонью и не притронувшись к еде на тарелке. Наконец Феликс поднял глаза на свою юную жену, невольно залюбовался ею и улыбнулся. Она, правда, красивая – зеленоватые умные глаза, яркие губы, черты гармоничные, притягательные. Но это не все, редко к красоте прилагаются отличные качества, она и хозяйка, и мастерица, к тому же единственная, кому удается строить Феликса.
– А ты почему не ела? – заметил он.
Посмотришь на Феликса при первой встрече, первое впечатление, что он человек, избалованный женским вниманием, цену себе знает, эпатажный, языкатый, короче, брутал в самом лучшем смысле этого ненашенского слова. Едва Настя увидела его в кабинете следователя, короткая мысль пронеслась: мой, но придется муштровать, и это было в двадцать два года. Да, у нее практичный ум. Но кто бы мог подумать, что Феликс нежный, любящий, заботливый без муштры? Настя улыбнулась, ответив:
– Люблю смотреть, как ты ешь. Уйдешь, у меня времени будет полно, вот и поем. А у нашего Вовки прорезался зуб.
– Так мы теперь по ночам спать будем? – оживился Феликс.
– Да, – рассмеялась Настя. – Пока не начнет резаться второй, думаю, передышка будет небольшой. Ой, тебе пора!
Взглянув на часы, он подскочил, ринулся в прихожую, сосредоточенно и быстро одевался, но когда хотел выйти, Настя окликнула его:
– Стой! – Подошла вплотную к мужу, обняла за шею.
Поцелуй перед работой – традиция, это пожелание отличного дня, успехов и обещание со стороны Насти ждать мужа. Феликс еще чмокнул ее в нос и выбежал из квартиры.
Он выслушал Терехова и молчал, потирал ладони, выпятив губы и глядя в одну точку, но это взгляд невидящий, точнее, видящий нечто очень далекое. Пауза настолько длинной получилась, что Павел заскучал, нет, он тоже думал, но ничего не шло на ум, в голове один вакуум. Они сидели в кабинете Терехова, в котором только стол и стулья, даже занавесок нет, зато графин с водой имеется в качестве интерьерного украшения, стоит на подоконнике и на стеклянном подносе с двумя стаканами. Павел просил Феликса приехать на полчаса раньше до ребят, дескать, кое-что нужно обсудить, а обсуждать нечего – идей не родилось.
Но вот Феликс развел ладонями и поднял плечи, следовательно, и у него ноль версий – это плохо. Понятно, мужика накрыл когнитивный диссонанс: улики указывают на него, в то же время они противоречивы и грубо сколоченные, однако Павлу хотелось бы услышать что-нибудь дельное, надо же определиться, и он услышал, правда, пришлось еще немного подождать:
– Значит, Вера не стреляла… вообще-то, я не сомневался. Дальше, брелок мой… Да, его Настя подарила с надписью – «Не дури», это напоминание, чтобы меня не заносило, я же не совсем сдержанный в отличие от тебя. Не знаю, где его потерял, честно. Однажды вдруг заметил, что брелока нет.
– Однажды? – оживился Павел. – Когда, где, в какой момент заметил? Думай, у оперативников память тренированная, а ты еще и следователь.
– Когда? –
