хочу трахаться! С тобой!
Его холодность неожиданно ранит и воспринимается мною, как предательство.
– Ну, о’кей… – проговаривает тихо, – пососи мне тогда, что ли…
Снимает с себя майку и приспускает трико вместе с боксерами. Я смотрю на него во все глаза. В горле вырастает ком, а нижняя губа начинает предательски дрожать.
Он не возбужден и требует минета. Такое у нас впервые.
– Ну… – разводит руками, – видишь, я не хочу тебя, Ирма… Ты собираешься с этим что-нибудь делать?
От унижения начинает гореть кожа. Мне до жути хочется схватить одежду и бежать от него, куда глаза глядят, но врожденное упрямство сдерживает порыв.
Не прерывая с ним зрительного контакта, я поднимаюсь с кровати, не спеша заплетаю волосы в косу и, приблизившись, опускаюсь на колени.
Надеюсь, что мое лицо не отражает даже доли того, что происходит у меня внутри. Делаю все с легкой улыбкой на губах, а на деле же умираю от стыда.
Стягиваю штаны по ногам и поднимаю глаза к его члену. Он, к счастью, уже начинает приподниматься. Громко сглотнув, обхватываю орган пальцами и чувствую, как быстро он увеличивается в размерах.
– Теперь хочешь? – спрашиваю хрипло.
– В рот возьми.
Брови сведены, желваки ходят ходуном, а в светло-серых глазах полыхает пламя.
Женщина внутри меня ликует. Никуда он от меня не денется, я не позволю.
Проведя рукой по стволу, погружаю крупную головку в рот. Создавая вакуум, засасываю ее глубже. Как он учил. Двигаясь взад-вперед, постепенно насаживаюсь до самого горла.
Алекс молчит. Не шевелится и ко мне не прикасается. Держится пока.
Во рту растекается знакомый вкус. Подключив язык, я облизываю каждую венку, массирую уздечку и слышу, как учащается его дыхание. Наконец, не выдержав, он обхватывает мою голову руками и начинает сам брать мой рот. Резко дергая бедрами, таранит мою глотку.
Я терплю. Упираясь ладонями в узкие бедра, чувствую, как по подбородку обильно стекает слюна.
– Сука… – бормочет глухо.
Рывком поднимает меня вверх и, прижав спиной к окрашенной стене, вгоняет в меня два пальца. От неожиданности я захлебываюсь в немом крике. Тело прошивает разрядом тока.
Алекс знает, что делает. Сомкнув пальцы одной руки на моей шее, второй имеет меня снизу.
Я не могу ничего с собой поделать. Выпучив глаза, смотрю в его искаженное злобой лицо. Между ног все горит, сводит от желания. Больно и сладко одновременно.
Это длится бесконечно. Он подводит меня к обрыву, но упасть не позволяет, кусая шею, ждет несколько секунд, и начинает пытку заново.
– Алекс… – прошу я, – пожалуйста…
Это невыносимо. Я больше не могу. Бедра сводит судорогой, а низ живота разрывает от тяжести.
Хочу только одного – чтобы все прекратилось, а он продолжает унижать.
Когда Грозовой в очередной раз не позволяет мне кончить, я начинаю рыдать. Позорные горячие слезы бегут по лицу, затекают в рот, наполняя
