Но дело не в этом. Я понял, что попался, – аморальная личность! По всем статьям я на крючке, и про меня можно писать теперь все, что угодно. Я пошел в передачу «Человек и закон», рассказал о случившейся истории. Сотрудники поехали в Киев, провели журналистское расследование. Передача была показана по Центральному телевидению. Насколько мне известно, никто в Киеве даже выговора не схлопотал. А я получил серьезную моральную травму, я никогда не чувствовал себя таким униженным и растоптанным. Не могу сказать, чтобы этот случай стал решающим, но моему стремлению уехать он тоже способствовал. Почти до Нового года меня только и грела надежда, что зимой ЦСКА поедет играть в Америку и, как мне обещали, я останусь в «Нью-Джерси». Сезон 1988/89 года я собирался закончить уже в новом клубе.
31 декабря 1988 года мы отыграли матч в Бостоне и отправились к «Дьяволам». Три часа ехали на автобусе и оказались в Нью-Джерси перед самым Новым годом. Нас поселили в ту же гостиницу, где жил в то время генеральный менеджер клуба. Я спускаюсь из номера вниз, чтобы поздороваться с хозяином команды, с ним Дима Лопухин приехал, а со мной представитель «Совинтерспорта» Роман Дацишин, который специально прилетел из Москвы договариваться о том, на каких условиях я остаюсь. Нас с совинтерспортовцем сопровождают Тихонов и начальник политотдела ЦСКА – он был и начальником делегации. Кстати, это был первый случай, когда начальнику делегации разрешили получить деньги, как и игроку, и неплохие для того времени – порядка 4000 долларов он «заработал». Раньше мы сами собирали деньги начальникам делегации, ходили по кругу, чтобы они получили наравне со всеми, и они в какой-то степени были зависимы от нас. Но это было неофициально, а здесь в первый раз – распишись и получи! Компьютеры и шубы он закупал вместе с нами, в общем, хорошо съездил начальник политотдела. Но дело не в этом. Володя Крутов одну игру пропустил, у него мышцы бедра так «забило», что он даже ходить не мог. Доктор приходит к нему в номер: «Тихонов сказал, чтобы ты завтра играл». Вова отвечает: «Доктор, я же не двигаюсь». – «Не знаю, он сказал, чтобы ты играл». Крутов на лед не вышел, и с него сняли деньги за пропущенный матч, хотя все прекрасно понимали: если б Крутов хотя бы на тридцать процентов мог играть, он бы играл, он боец. А начальник политотдела получил все деньги (он ничего не пропустил) и оказал полную поддержку Тихонову.
В этот новогодний вечер в очередной раз решалась моя судьба. Сидим разговариваем, Дима переводит. Он мне тихонько говорит: «Сейчас перед ужином у хозяина будет разговор с Тихоновым и с начальником вашей делегации, мы тебе позвоним в номер, присоединишься к нам в ресторане». Они ушли на переговоры, часа через два звонит мне Дмитрий: «Спускайся». Встречает меня в холле и говорит: «Они тебя здесь не оставляют. Тихонов сказал, что ты должен вернуться в Союз». С этой минуты я понял, что началась война.
Глава 3. Война за независимость
Мое желание играть в НХЛ вызвало в СССР большой скандал. Многие
