перерыва на сон, перекур и иже с ними. Даже обед был каким-то скоростным, а после снова работа "отсюда и до заката". Со временем, конечно, привыкла и даже умудрялась высыпаться: отбой был в восьмом часу вечера, практически сразу же после скудного холодного ужина. Подъём в четыре утра и завтрак. И, должна сказать, завтраки я любила: мадам Эбби готовила наивкуснейший хлеб, поверх которого было позволено положить кусочек варёного мяса и ломтик тонкого сыра. Также подавали горячую кашу с добавлением малюсенького кусочка масла, и варёное яйцо. Вот всё это для меня было очень вкусным, и я ни разу не просыпала завтраки. Не могла себе позволить пропустить "пиршество", хотя порции были весьма умеренные, от такого лишний жирок точно никак не нагуляется.
Вытянув свои тощие кости на лежанке, посмотрела на потолок, на котором я уже успела выучить каждую трещинку и завиток. Прикрыла веки, желая поскорее уснуть.
С тех пор, как меня сюда привезла Луиза, прошло больше полугода. Подруг завести так и не вышло, нам банально не разрешали общаться вне работы на полях и огородах. Вышиванием и иными прикладными искусствами занимались в большом хорошо освещённом зале и между столами непременно вышагивали строгие монахини-надзирательницы. Иногда нам удавалось перекинуться парочкой фраз в ванной комнате, но это происходило так редко и непродолжительно, что толком познакомиться не удавалось. А ещё девочки часто болели, практически через келью слышались сопливые шмыганья и покашливания. Если девушка не могла подняться с лежанки, их куда-то уносили, и чаще всего они уже не возвращались. Мне было страшно подумать, что с ними происходило в зимнее время, поэтому я и не стремилась к близкому общению: не хотелось терять того, к кому привыкаешь. А здесь подобное было суровой реальностью.
Сон сморил меня через четверть часа бесполезных размышлений. Я здесь и даже бежать мне некуда, да и не на что. Были бы деньги, можно было бы попробовать. А так – это всего лишь мечты. Я не знала ни окружающих территорий, ни куда, собственно, держать путь. В какой стороне замок моего деда мне тоже было неизвестно. Впрочем, можно было бы спросить у людей, как говорится, язык куда хочешь доведёт. Но всё снова упирается в деньги и в банальный страх попасться в лапы разбойников. А что они могут сделать с беззащитной одинокой девочкой, разгуливающей по лесу в одиночестве? То-то и оно, что ничего приятного. Сгинуть где-то в овраге – так себе мечта. А я хотела иного – найти путь назад, в родной мир, домой. И благодаря этой цели я держалась, не позволяя себе расклеиться окончательно и впасть в депрессию.
Очередное утро следующего дня не предвещало мне никаких сюрпризов: ранний подъём, умывание в холодной воде, и степенное шествие в строю с другими воспитанницами в сторону столовой. Еду уже разложили по глубоким мискам и мы встали каждая у своего стула, замерев в ожидании матери-настоятельницы. Только после того, как главная монахиня займёт своё место во главе стола, мы могли присесть.
Только в этот раз матушка что-то задерживалась и девушки, позабыв о
