зло прохрипел Валейр.
– А ты будешь себя хорошо вести? – задал я вопрос. Вопрос, судя по всему, оказался провокационным.
– Я тебя по стенке размажу, мразь! – просветил меня о моём недалеком будущем, стоящий на коленях, оппонент.
– Так-таки и размажешь? Ну-ну, – прокомментировал я, одновременно немного усиливая давление на его многострадальное запястье. Бедняга аж зубами заскрипел, – А прилечь не хочешь? – глумливо спросил я,
– Сволочь, – сверкая глазами, ответил на моё предложение Валейр.
Тем временем подтянулись его дружки, а, поскольку подпускать их к близко к себе в мои планы не входило, я провозгласил:
– Ещё шаг, и я вашему товарищу руку таки сломаю.
Они в нерешительности остановились.
– Ну, ведь ты же не хочешь, что бы я тебе руку сломал, правда? – мягко спросил я у коленопреклонённого Валейра. Тот отрицательно мотнул головой, – тогда скажи своим, что бы они, от греха отошли, а то нервничаю я что-то.
– Пакоме, Надаль, отойдите.
Те нерешительно отошли. Ситуация зависла в зыбком равновесии. Дёрнется кто, и понесётся драка. С другой стороны, вот отпущу я этого чудилу. Он же не успокоится, он же бросится доказывать себе и всем окружающим, что то, что с ним сейчас происходит, это всего лишь досадная случайность. А так, по жизни, он круче варёных яиц. И доказывать он это будет путем продолжения попыток нанести как можно больше побоев моей тушке, чего мне не хотелось бы совершенно. Но делать нечего. Вечно так стоять – это тоже не решение проблемы. А если у него не хватит ума на то, чтобы отложить эти разборки до более удобного для него момента, мне придётся действительно что-нибудь ему сломать. Теперь я был в этом уверен. Судя по его поведению и по тому, как он лихо подставился, это будет сравнительно не сложно.
– Сейчас я тебя отпущу, но, если ты считаешь, что это позволит тебе взять реванш, то ты сильно ошибаешься. – я ещё раз немного придавил его руку, вызвав появление гримасы боли на его, и без того перекошенном от злости и унижения, лице, – в следующий раз я не буду настолько гуманным. Хорошо ли ты меня понял?
– Я тебя порву, гад, – процедил тот сквозь зубы.
– Ну, как знаешь, – покладисто согласился я, и резко подал его конечность вперёд и вниз, чем вызвал дикий крик боли. Сухожилия в его запястье, конечно, не порвались, но потянулись знатно. Теперь этой рукой он денька три ничего делать не сможет. После чего, ласково выкрутил эту многострадальную руку так, что бы он улёгся полностью. Затем отпустил его и сделал пару шагов назад.
Валейр подтянул колени под себя, и, опираясь только на правую руку, неуклюже встал, и тут же упёрся в меня ненавидящим взглядом. Я в ответ приветливо улыбнулся.
– Я тебя поймаю и изуродую, – чуть ли не брызгая слюной, объявил он. При этом он нежно и бережно баюкал у груди свою левую руку. Было ясно, что ни о каких попытках взять реванш сейчас и речи
