что-то крикнула со спины небесного дракона, но встречный ветер унёс её тоненький голосок прочь.
– Она предлагает использовать магию прямо сейчас, – услужливо повторил Небо. – Говорит, лучше быть слишком осторожным, чем слишком мёртвым, – захихикал он, но тут же виновато откашлялся и прорычал с напускной серьёзностью: – Опасность кроется за каждой тучей! Оболваненные жукокрылы могут в любой момент налететь и поубивать… – не удержавшись, он вновь сбился на хихиканье, чем испортил весь эффект.
Ананас весело ухмыльнулся. Обаятельный Небо, которому, как говаривала Цунами, от небесных драконов досталось только имя, успел покорить всех. Вот и сейчас радужный едва сдерживал смех, и Луния его нисколько не осуждала.
– Между прочим, она не так уж и неправа, – заметила Росянка.
– Я тоже думаю, что невидимыми надо стать поскорее, – поддержала её Луния. – Мы же ничего не теряем, браслеты не выдохнутся, правда?
– Верно, – кивнула Рысь. – Вот отдохнём, и тогда попробуем.
– Не знаю, что это нам даст, – нахмурился Вихрь. – Даже если все станут невидимыми, постоянная болтовня Жаба нас всё равно выдаст.
Величественный земляной медленно повернул голову и озадаченно воззрился на песчаного.
– А? – пробасил он.
– Вот-вот, я и говорю, – не унимался шутник, – ты же никогда не умолкаешь – нас услышат откуда угодно.
Небо затрясся от хохота, и Ласточке пришлось ухватиться покрепче за его гребень, чтобы не свалиться в море.
Один Жаб продолжал смотреть с недоумением.
– Не думаю, – произнёс наконец он.
– Понимаю, это непросто, – продолжал Вихрь, – но, боюсь, тебе придётся умерить свою разговорчивость.
Земляной наморщил лоб, затем обернулся к остальным.
– Не понимаю.
– Вихрь просто шутит, – объяснила Луна. – Ему скучно без Холода, спорить не с кем.
– Я слишком много говорю? – спросил Жаб, глядя на летящего бок о бок Ананаса. – Я – много говорю?
– Сейчас ты сказал больше, чем когда-либо, – заверил тот.
– Ладно, извини, Жаб, – хмыкнул песчаный, тронув его за крыло. – Шучу я, шучу. Ты самый скрытный из нас и вообще замечательный дракон!
– Да ну? – смутился земляной.
Вихрь не имел ничего общего с Синем, кроме, пожалуй, одного. Луния давно заметила, что песчаному тоже хотелось всем нравиться, и он из чешуи вон лез, чтобы сделать любую компанию тёплой и уютной. С той лишь разницей, что песчаный для этого шутил и болтал, в то время как Синь позволял кому угодно собой командовать, лишь бы сохранить добрые отношения.
Луния обожала младшего брата, но его смирение вместе с тем выводило её из себя. Она сама не отдала бы и пары медовых леденцов за любовь к себе каких-нибудь ядожалов! Все они грубые, надменные и презирают шелкопрядов, так зачем ей добиваться, чтобы её считали
