пусть даже не надеется. Если так необходимы деньги, нужно было сразу соглашаться на моё предложение. А ей, видите ли, потерянные годы жалко. Что ж, теперь останется ни с чем у разбитого корыта. И это будет для неё уроком. Не с тем она решила торговаться. Ох, не с тем! Я терпеть не могу, когда мной пытаются манипулировать. Сходило это с рук только моему отцу, и то не всегда. Лет пять назад у нас с ним возникали жуткие конфликты. Тогда-то я и вляпался в это дерьмо с женитьбой…
В квартире почему-то оказалось слишком тихо. Дошёл до коридора и, едва не наступив на пачку пятитысячных, застыл в недоумении. Осмотрелся, заметил разбитую вазу и пятна крови повсюду. Кого тут зарезали, черт возьми? Встрепенулся и быстрым шагом двинулся в комнату новоявленной жены. Но её там не обнаружил. На полу стояла сумка с вещами, а в направлении санузла валялась окровавленная тряпка. Да что здесь произошло? Отодвинув ногой с прохода сумку, я двинулся в ванную, из которой доносился звук льющейся воды. Вошел и замер с приоткрытым ртом. В душевой на полу сидела она, вся мокрая, в бюстгальтере и шортах, и, вытянув правую ногу, лейкой смывала с нее кровь…
Глава 7
Муж молча подходит ко мне, опускается на корточки и берет раненую ногу своими руками. А я наблюдаю за происходящим словно в замедленной съёмке. Или же такое странное восприятие из-за потери крови? Антон хмуро осматривает кровоточащий порез и поджимает губы.
– Я случайно разбила вазу, и поранилась, – объясняю ему ситуацию. – Скоро пройдёт.
– Порез глубокий, возможно придётся зашивать, – констатирует он, и продолжает держать мою ногу. Его ладони обжигают заледеневшую от холодной воды кожу, и это на удивление приятное ощущение.
– Не нужно зашивать, – дергаюсь я испуганно.
– В ране могло остаться стекло, – добавляет задумчиво.
– О, нет, я его уже вытащила, – сообщила с полуулыбкой на дрожащих от холода губах.
– Вытащила? – брови мужчины поползли на лоб.
– Да, что такого? – повела я плечами, будто вытаскивать из ран осколки моя основная работа.
– Я начинаю тебя бояться, – усмехается тот, и подхватывает на руки вытаскивая из душевой.
– Не нужно, ты намокнешь, я сама могу идти, – возрождаю, но он пропускает это мимо ушей, и выносит меня в спальню, устраивая на кровати.
– Поищу бинт, – бросает и быстро удаляется из комнаты.
А я в растерянности замираю. Что это было? Откуда такая забота? Внутри тут же оживают надежда. Но я безжалостно давлю её, как мерзкую крысу. «Он проявил к тебе человечность, не более того!»
– Бинт не нашёл, – Антон возвращается в комнату с белым полотенцем в руках. – Перетянем пока этим, до больницы должно хватить.
Он подошёл к кровати, опустился рядом, и аккуратно приподнял мою ногу.
– Я могу сама, – ринулась было я за полотенцем, но тот не отдал, скомандовав:
– Сиди смирно!
Я болезненно поморщилась, когда Антон принялся туго перетягивать рану, но
