него страшно. Данила мощнее. А Вячеслав Игоревич говорит тихо и чётко:
– Учитывая. Отца. Юлии. Это. Ещё. И. Неразумно.
В ответ Данила только что-то рычит. Но возникшее напряжение уменьшается.
– Юленька, ты в порядке? – пытаюсь поддержать, успокоить подругу. – Давай лучше повторим текст…
– Нервы, у всех нервы… – зачем-то почти поёт Тихон.
Юля кусает губы. Верная примета, что злиться… Выглядывает Наталья Алексеевна:
– Начинаем. Вера, Люда, вперёд! Вячеслав Игоревич, вы не будете Верочку слушать?
– Уверен, – отвечает он. – Что там более чем всё замечательно. Людмила! Вера! Удачи! Ни пуха, ни пера! Или что вы там сейчас говорите?..
– К чёрту! – выкрикивают дружно Вера и Люда.
– Я хочу послушать, – внезапно говорит Тихон. – Можно? Ни пуха, ни пера, Вера!
– К чёрту! – Вера отвечает значительно тише.
– И я хотел бы! – говорит Данила. – Тем более, что потом – мы. А то здесь как-то стрёмно!
– Быстро заходите! – распоряжается Наталья Алексеевна и, после того как все заходят, закрывает дверь.
Защиты начались. Тишина. Вячеслав Игоревич, наконец, оборачивается ко мне. Я застываю под его взглядом. Сколько же у него в глазах всякого! Сразу и не поймёшь – чего… Так на меня, наверное, никто и не смотрел. Шёпотом он говорит:
– У меня нет слов, Лена…
Вот то-то же!
– Вячеслав Игоревич! – влазит Юлька. – Там очень страшно?
Но он, наверное, её и не слышит. Он продолжает смотреть на меня…
Славик
Да, необыкновенно. Непривычно… Второй раз вижу её с открытыми плечами. Какая красивая косточка… Это ключица, наверное. Хочется её погладить…
Сумасшествие, Славик! Наваждение!
Платье очень похоже на свадебное. Рукава приделать и юбку удлинить вниз – до самых туфелек. Оно и будет. Туфельки на ней сегодня белые, а не чёрные, как обычно. И эта кружевная роза, полуворотник. Шрам у неё, наверное, ниже шея спускается, раз вся эта зона закрыта. А кружевная розочка очень похожа на ту, что ждёт её как подарок. И она тоже белоснежная с лёгкими зелёноватыми прожилками…
А сама Лена! Светится вся! Волнуется, как без этого. Вся такая трогательная в своём волнении. Чуть раскраснелась. Как летнее яблочко…
Тени… Под цвет глаз. Наверное те же, что подарила ей мама, но она стеснялась их использовать. Надо же, не израсходовались ещё. Падаю в странное, абсолютно глупое воспоминание. Первое наше с Леной воспоминание… Если, конечно, мы! – существуем как данность.
Сначала был её звонок мне. Она сказала, что она Лена, ну вот которая… А я ответил:
– Я узнал вас, Лена! Что вы хотели?
Она не была уверена, что я её узнал. У них в группе две Лены…
– Обычно вы сидите сзади в правом ряду. У вас потрясающая «завлекушка» в причёске. И запоминающийся голос. Не сомневайтесь, что я узнал вас, Лена-Елена.
Тогда-то
