дождь во чрево брызнет золотойПодземной, поднебесной красотой!…
Так вот какая ты, любовь в Раю —
Тебя в лицо я, плача, узнаю…
А звезды там ручные!… В зимний круг
Собьются – и берут огонь из рук:
Клешнястый Рак и бешеный Телец,
Баран – царь среди звездочек-овец,
Две Рыбы – Трилобит и Целакант,
И Скорпион – хвостатый музыкант,
И пылкий Лев, и льдистый Козерог —
Огонь едят и пьют!… Огонь у ног,
Огонь в руках моих, – я их пасу,
Зверей родных, – во огненном лесу,
И я стою, охвачена кольцом
Огня! Лоб стянут огненым венцом!…
И горным хрусталем улыбки – рот:
Там человечья плоть в огне поет,
Там человечья плоть поет в земле!…
Там папоротник светит на стекле —
В мороз – цветком купальской радуги!…
Уйди.
Я Рай люблю. Я сплю с ним на груди.
Не суй во пересохшие уста
Мне снадобий, где соль и кислота.
Не хлопочи – с намоченным тряпьем
К виску. Мы все когда-нибудь умрем.
Я не хочу в подвальную юдоль.
В битье посуды. В водочную боль.
В больницы, где на лестницах лежат.
В плакатный красный яд и детский мат.
Уйди. Ступай обратно в черный Ад.
А я – в Раю. Мне нет пути назад.
Уличная ель. Новогодье
Черная, огрузлая, седая,
Побрякушками, лампадками увешана,
Как цыганка старая, гадает
Старикам насупленным, среброзубым женщинам:
– Дети ваши будут нюхать сладости,
Грызть рожки медовые!…
Будут жить они в любви и радости,
Позабыв столетие бредовое…
Машет ель руками черными.
На мулаточке игрушки – сладкими клубниками.
А ветра по площади просторные
Машут флагами над сморщенными ликами.
Машут флагами – еще багряными!
Отрывают жесть со крыш серебряных!…
А пойдут из магазина пьяные —
Выдохнут: «А ель-то… как царевна…»
И заплачут пьяные, и выпьют из-за пазухи,
И засунут снова под тулуп питье горячее:
Их сынки – в земле сырой.Им – праздник памяти!
Очи радугою слез горят, незрячие…
Ах ты, ель, ты черная, дородная.
Не маши ты им стеклярусом-подвесками.
Впереди еще – беда народная.
Впереди еще – жальба голодная.
Дай напялить нам наряды новомодные,
Прицепить ко шляпам слезы новогодние,
Дай помыслить нам, что мы – клейменые! – свободные,
Дай полакомиться
Петушками детскими.
Видение жены, стоящей за куском хлеба
Ну что же. По-галочьи тут постою.
На паперти раньше – вот так…
Не сдобой-халвою я тешу семью,
А тем, что – за рупь и пятак…
Детишки!… Я их – на амбарный замок
От лютых гостей заперла…
А тут – душит
