этого чувства и сейчас всем сердцем приветствовала его возвращение. Настоящий вызов после долгих лет тоскливого мира. Этих рыжих она всегда ненавидела. Впрочем, люди всегда прикрывались ложью, из-за этого все проблемы. Сама кожа людей лгала – оставалась окрашенной в один цвет вместо того, чтобы становиться серой от стыда или красной от гнева. Орки были честнее и во всех смыслах лучше.
Амогг зарычала и крепче сжала топор, хотя не могла понять причину эмоций. Кто же этот человек, вызывающий такие чувства? Череп этого маленького самца можно раздавить одной рукой.
Беспокойство вождя не укрылось от двух старейшин.
– Это что, вторжение? – спросила Вундак. – Хочешь, мы натянем тетивы и всех сразим?
– Пока нет, – буркнула Амогг.
Надо было выяснить, чего ради они ступили на землю орков.
– Ты, похоже, знаешь ту здоровую лодку? – спросил Рагаш. – Что, опасные люди?
Она обнажила бивни.
– Нутром чую, что да.
Старейшины встревоженно переглянулись. Нутро Амогг не ошибалось.
– Мне давно знакома их командирша. Человечьи слова ничего не стоят. Люди врут и хитрят, чтобы заполучить, что им хочется, а обычно они хотят все, что у тебя есть.
– Это верно, – проворчал Рагаш.
– Ждем, – сказала Амогг. – Никаких боев, пока этот лес не наполнится орками Хаддака.
В бою можно обрести славу, но гораздо больше славы в победе.
Оглядев край леса и вершину скалы, Верена ничего не увидела. Она не могла избавиться от чувства, что за ней наблюдают, а из-за серо-зеленого цвета орочьей кожи этих злобных тварей в лесу заметить крайне трудно.
– Не могу не оценить по достоинству их декор, – с улыбкой отметил Лоример, указав на ряд деревянных кольев с насаженными на них черепами, отделявший побережье от леса. – Рядом с этим их чествованием жизни и смерти я чувствую себя почти как дома.
– Ага, – подтвердил Тиарнах. – Эти орки как раз для тебя. Потрясающе злобные и здоровенные твари, да?
Они с Лоримером озадаченно переглянулись, удивленные неожиданно обнаруженным совпадением мнений.
Мейвен переходила от столбика к столбику, рассматривая черепа.
– Тут мужчины, женщины, есть даже дети, – сказала она. – Оркам все равно, кого убивать. Разумеется, Амогг Хадакк никогда не показывала нам, что имеет хоть какое-то понятие о милосердии.
– Милосердие – это слабость, – вмешалась Верена. – Орки этого не выносят. Они все дерутся – самцы и самки, даже те бесполые существа, что считаются их детьми, берутся за оружие, едва смогут его удержать. Если вспомнить, что живут они в этих почти бесплодных холмах, окруженных укрепленными городами людей, то, по-моему, у них и выбора особо нет.
– Неужели мне послышалась тень сочувствия в твоем голосе? – спросила Мейвен.
Верена пожала
