у тянется душистый дым. Она усаживается рядом со мной на одеяло, и у неё щёлкают коленки. Приготовленная для меня кружка горячего какао с корицей на этот раз стоит нетронутая.
– Петра, возьмёшь в путешествие мой подарок. Я ведь не попаду к тебе на тринадцатилетие…
Лита тянется в карман свитера и достаёт серебряный кулон в виде солнца. В центре – плоский чёрный камень.
– Если посмотреть сквозь него на солнце, обсидиан светится.
Я принимаю подарок и поднимаю повыше, но солнца нет.
В небе только луна. Иногда я воображаю, что вижу то, чего на самом деле нет. Но уверена, что слабое свечение проникает через середину камня. Я верчу кулон туда-сюда. Отодвигаю подальше, и он совсем исчезает из поля зрения.
Когда я поднимаю глаза, Лита жестом показывает на такой же кулон на шее.
– Знаешь, – говорит она, – индейцы майя верят, что обсидиан обладает магией. Соединяет разлучённых.
Она поджимает губы, и тёмная кожа у носа морщится, как лопнувшая кора дерева.
– Не хочу лететь, – говорю я.
– Ничего не поделаешь, придётся, Петра.
Лита надолго отводит глаза, прежде чем снова заговорить.
– Детям с родителями лучше не разлучаться.
– Ты папина мать. Значит, он должен остаться с тобой. И все мы тоже.
Говоря это, я понимаю, что разнылась, как маленькая.
Лита тихонько смеётся.
– Я слишком стара для таких дальних путешествий. Но ты… Dios mío[1], новая планета! С ума сойти!
У меня дрожит подбородок, и я утыкаюсь Лите головой в бок, обнимая за талию.
– Не хочу без тебя.
Она глубоко вздыхает.
Где-то в пустыне за домом Литы воет койот, созывая друзей. И, как по команде, кудахчут куры, блеет пугливая коза.
– Расскажу тебе сказку, – говорит она, начиная одну из небылиц.
Запрокинув головы, мы смотрим в ночное небо. Лита крепко обнимает меня, нас овевает тёплым ветром пустыни. Я бы осталась тут навеки.
Она показывает на комету Галлея. Отсюда та не кажется такой опасной.
– Había una vez[2], – начинает она рассказ, – юный огненный Змей, оборотень. Его матерью была Земля, а отцом – Солнце.
– Волшебный Змей? – спрашиваю я. – Но как у Солнца и Земли мог родиться наполовину человек, наполовину зверь…
– Тсс. Сказка же.
Она откашливается и берёт меня за руку.
– Огненный Змей рассердился. Мать Земля его вскормила и взрастила, а отец Солнце оставался в стороне. Отец приносил хорошие урожаи, но и насылал засуху и смерть. И однажды в жаркий день, когда Солнце нависло над оборотнем…
Лита машет рукой на небеса.
– …он бросил отцу вызов. Хотя мать умоляла его остаться с ней навсегда, юный Огненный Змей ринулся к отцу.
Лита на мгновение умолкает. Остановившись, она держит меня в напряжении. И это действует.
– И что потом?
Она улыбается и продолжает:
– Огненный Змей с пылающим хвостом так разогнался, что снизить скорость уже не получалось. Но, приблизившись к Солнцу, понял ошибку. Пламя отца было сильнее и могущественнее всего во вселенной. Оборотень обогнул Солнце и хотел вернуться домой, но было слишком поздно. Отцовским огнём обожгло глаза, он ничего не видел.
Лита цокает языком.
– Pobrecito[3], ослепший и летящий с огромной скоростью, он не сумел замедлить ход.
Она вздыхает. Дальше будет та часть во всех её рассказах, где она говорит как бы между прочим, словно мимоходом подсказывает, как пройти к булочной на углу.
– Итак, каждые семьдесят пять лет он повторяет путешествие, надеясь найти мать.
Она снова показывает на Огненного Змея.
– Подходит близко, чует мать, но никогда не обнимает.
– Но не в этот раз, – говорю я, чувствуя, как горит спина.
– Да, – отвечает она, сильнее притягивая меня к себе. – Через несколько дней Огненный Змей наконец найдёт мать. Y colorín Colorado, este cuento se ha acabado[4], – говорит она, заканчивая рассказ.
Я долго глажу её руку, запоминая морщинки.
– Кто рассказал тебе эту историю? Твоя бабушка?
Лита
Боже мой (
Жил-был однажды (
Бедняга (
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец! (
