его, и ротный лично проконтролировал, чтобы у нас всех на лицах были счастливые улыбки, направленные в небо. Тот, кто умудрялся недостаточно счастливо скалиться, получал замечательный стимул в виде удара кулаком в почку. Также всем на нейросеть пришел текст с гимном академии, его необходимо было со всем старанием спеть во время традиционного подъема флага. Сверившись с часами, встроенными в нейросеть, я узнал, что уже почти девять часов утра. Ровно в девять часов ноль-ноль минут на трибуну поднялся полковник Сильдони, старый как лунь офицер, носивший ту же фамилию, что и прославленный флотоводец, чье имя было присвоено академии. В строгом коричневом мундире и гигантской фуражке, вся грудь бравого вояки престарелой формации была увешана различными медалями и знаками отличия, отсюда мне было плохо видно, да и не имел я никакого представления о системе наград в местной армии. Он оглядел диким взглядом поросячьих глаз собравшуюся толпу курсантов и начал вещать нам о том, как мы должны доблестно сдохнуть в кровопролитных сражениях во славу Империи. Выразил надежду, что все мы кровью своей расширим границы Аратана и добудем неувядающую славу и социально значимые награды и льготы, если доживем до счастливой пенсии. Смысл его речи постоянно терялся, стало понятно, что потомственный офицер давно и качественно слетел с катушек, и его держат тут только из политических соображений.
Как только начальник академии закончил свои разглагольствования, грянула торжественная музыка. Непонятно, где были расположены динамики, но мне казалось, что я сейчас лишусь своих барабанных перепонок, то ли полковник Сильдони был глуховат, то ли так было изначально задумано. Пришлось открывать текст гимна и выводить его на экран нейросети. Строй курсантов грянул песню, каждый старался перекричать звуки музыки, и превращалось это все в дикий неистовый рев. Внесли свою лепту и мы.
Под дланью Империи, средь тысячи звезд,
Раскинулась мощь Аратана.
Свобода и честь, наш девиз очень прост,
Враги пусть бегут непрестанно.
Идет десант, дрожат планеты,
Идет десант, пусть знают это.
Идет десант, имперский кулак.
Пройдет десант, останется шлак.
Мы сталь, мы кулак, мы карающий меч,
Содружества свет расширяем.
Задача проста, от беды уберечь,
Сражаясь, мы страха не знаем.
Идет десант, дрожат планеты,
Идет десант, пусть знают это.
Идет десант, имперский кулак.
Пройдет десант, останется шлак.
Как только смолкли последние строчки гимна, и прекратилась музыка, все замерли в напряженном ожидании. Престарелый полковник Сильдони стоял на трибуне и смахивал слезу куда-то вбок кипенно-белым платочком. Растрогался старый маразматик.
Вперед вышел
