Эйден резким движением поднялся на ноги.
– Им даже не понадобилось приходить вчетвером. Явились братья Запада и Юга. Пока твой дракон угрожал мне безопасностью моих детей, южный брат обездвижил меня. Они говорили, что я и мои дети уснут, что мы останемся окаменелыми на какое-то время, пока братья не решат, как предотвратить месть и успокоить меня. Они думали, что усыпили меня, но я продолжал всё чувствовать и слышать. Они думали, что усыпили моих детей, Ашарин, – Эйден протянул моё имя с болезненным стоном, пытаясь убедить в искренности своих слов.
С мучительной гримасой он запустил руки в волосы и сдавил их, словно был готов вырвать часть, но, совладав с собой, отпустил светлые пряди.
– Они ошиблись. И если я постепенно каменел, просто страдая от обездвиженности, то мои дети умирали, запертые в ловушке. Мои братья… весь процесс пошёл неправильно. Яйца не окаменели целиком, лишь их скорлупа. И когда пришло время вылупляться, они не смогли её разбить. Они умирали внутри, Ашарин. Медленно! А я слушал… слушал, но был не в силах пошевелиться, чтобы спасти своё потомство, Ашарин! – рявкнул он, а ярость почти моментально сменилась на ужас.
Я слышала слёзы в его надтреснутом голосе, и меня забила мелкая дрожь от мысли о подобной смерти. Пару вдохов Эйден сделал отрывисто, как захлёбывающийся. Его грудь лихорадочно поднималась и опускалась, но затем он вернул самообладание, лицо приобрело непроницаемое выражение. Эйден торопливо моргнул, и все непролитые слёзы горя высохли.
Теперь я отчётливо поняла, почему он желал для своих братьев бесконечной жизни, надеясь, что сможет как можно дольше причинять им страдания. Поняла, почему он мучил меня, радуясь, что Раяну от этого плохо. Я поняла, и мне стало страшно. Слёзы несдержанно потекли по щекам, меня продолжало мелко знобить.
– Значит, твоё тело всё ещё живо, а они… они все…
– Да, один из них умер быстро. Он почти и не шевелился. Трое мучились несколько дней и скончались от голода или нехватки воздуха, – лишённым эмоций голосом поделился Эйден.
Всю свою жизнь я поклонялась драконам, веря в незыблемость их благородства, щедрости и доброты. Один из них сидел в моём дедушке, а теперь и в Раяне.
Что же я должна думать?
Вопрос, на который у меня не было ответа, расшатал и без того нестабильное состояние. Я запуталась в собственных мыслях, не зная, должна ли принять чью-то сторону, если они все ужасны. Я цеплялась за воспоминания о самом Раяне и Калиде, уверяя себя, что они ни при чём, они ничего не знают.
– Твои братья ни разу не приходили тебя проверить? – чуть успокоившись, спросила я.
– Если и приходили, то слишком поздно. Тогда я уже спал.
Эйден подошёл, схватил меня под локоть и заставил встать. Вблизи я увидела засохшую кровь в его волосах.
– Наши игры закончились, Ашарин. Я хочу, чтобы ты забыла увиденное, однако приказов ты не слушаешься. Поэтому мне придётся заставить
