тщательно отполированной железной решеткой, на полу был расстелен чуть потертый ковер, стены украшали милые картинки, а сбоку, на столе, располагались несколько фотографий.
– Да, – согласилась она несчастным голосом, после того как Питт заверил ее в том, что хозяйка дала ей полное разрешение говорить совершенно свободно и свой первый долг видеть в истине. – Я действительно слышала их громкие голоса. От меня здесь ничего не зависело. Слишком уж громко они говорили.
– А вы слышали, что именно они говорили? – спросил суперинтендант.
– Ну, да… да, слышала… – неторопливо проговорила служанка. – Но если вы спросите, о чем у них шла речь, я пересказать не смогу.
Затем, заметив недовольное выражение на его лице, она торопливо поправилась:
– Не потому, что это было вульгарно. Преподобный Парментер никогда не сквернословит – это не в его природе, вы понимаете, что я хочу сказать. Он – истинный джентльмен во всех отношениях. – Она глотнула. – Но, как и всякий человек, он способен рассердиться, в особенности когда покушаются на его принципы.
Слова эти служанка произнесла с восхищением. Очевидно, принципы эти разделяла и она сама.
– Я просто ничего не поняла, – пояснила она. – Я знаю, что мисс Беллвуд – упокой, Господи, ее душу – в Бога не верила и не стеснялась об этом говорить. Более того, она получала от этого удовольствие…
– Тут женщина вдруг умолкла, и лицо ее залила краска. – Ох, прости, Господи, нельзя говорить плохо о мертвых! Теперь-то она, бедняжка, знает, как ошибалась…
– Значит, спор вышел на религиозную тему? – сделал вывод Томас.
– Я бы сказала, теологическую, – поправила его мисс Брейтуэйт, не обращая внимания на чай, но и не опуская чашку на стол. – Они спорили о том, что означают определенные отрывки. Они вообще соглашались нечасто. Мисс верила в идеи мистера Дарвина и во всякие штучки насчет свободы, которые я назвала бы распущенностью. Во всяком случае, так получалось из того, что она всегда говорила.
Женщина поджала губы и продолжила:
– Не удивлюсь, если она подчас говорила такие вещи специально для того, чтобы позлить мистера Парментера.
– Что заставляет вас так думать? – спросил полицейский.
– Выражение на ее лице. – Служанка покачала головой. – Как у ребенка, пристающего к тебе, чтобы понять, что он может себе позволить. – Она шумно вздохнула. – Впрочем, теперь ей, бедняжке, это все равно.
– А где происходил спор?
– В кабинете мистера Парментера, где они работали… всегда или почти всегда. Раз или два она работала внизу, в библиотеке.
– Вы видели или слышали, как она вышла из кабинета?
Свидетельница отвернулась:
– Да…
– A мистер Парментер?
Голос женщины стал тише:
– Да, как мне кажется. Он последовал за ней в коридор и на лестничную площадку – если судить по голосам.
– Где
