Киран, просто чтобы что-то сказать.
У Эрика была любопытная особенность откровенничать, словно они знакомы тысячу лет. Все, что он рассказывал, звучало очень по-свойски. Он не рисовался, в нем было много естественной небрежности, но что-то подсказывало, что он не со всеми так себя ведет. Каким-то образом Кирана избрали. И он пока не понимал, что делать со всеми этими фергюсоновскими щедростями.
– Или они копают что-то другое… – отстраненно пробормотал Эрик, затем будто очнулся и запоздало сообщил: – Не знаю, что ты обычно ешь, попросил сделать всего понемногу. Приятного.
– Слушай… вообще не стоит так обо мне печься, – заявил Киран.
– Я просто хочу помочь. – Эрик деликатно пригубил свою чашку, затем откинулся в кресле. Он выглядел утомленным. – Фледлунд только с виду тихое болото. Все здесь не то, чем кажется. И даже ты.
Последнее было, конечно, не в бровь, а в глаз.
– Я займусь твоей проблемой, Киран.
– Которой из? – насмешливо спросил тот.
– Начнем с клуба и отморозков. Дальше подумаем, что делать с документами. У тебя здесь будет много неприятностей, если будешь шататься по барам в одиночку. Фледлунд очень… компанейский. Везде свои группки. Тошнит от этого.
– А ты точно отсюда? – спросил Киран.
Иностранец иностранца все-таки видит издалека. Они с Эриком были чем-то похожи. Это не удавалось выразить словами, но оба выпадали из фледлундской готики.
– Да, но последние семь лет я жил в Гамбурге из-за учебы. Только закончил практику в клинике и взял перерыв, однако обоснуюсь однозначно там, – мрачно ответил Эрик. – Нравится мне это или нет, но тут моя семья.
– И вырос ты тоже во Фледлунде? – осторожно поинтересовался Киран, чтобы проверить свою интуицию.
– Нет, – качнул тот головой. – Моя мать из Японии. У отца фетиш на азиаток. Я родился, когда он временно работал в тех краях. Мы жили там, пока мне не исполнилось пять. Потом переехали в Германию.
В истории даже сквозил намек на какую-то романтику. Но Эрик сам же оборвал ее следующей фразой:
– Мама пыталась вернуться, когда мне было одиннадцать. Из-за Дагмар.
– У вас… разные матери?
Это было очевидно с первого взгляда. Эрик криво ухмыльнулся и уставился в окно.
– Да. Это была пощечина маминому самолюбию. Но все вышло неудачно. За эти годы в Германии мне, еще ребенку, пришлось сделать все, чтобы переучиться и влиться в новое общество. Когда мы приехали в Японию, я уже оказался там не к месту.
Сквозь бесстрастные интонации Эрика не удавалось понять, насколько его это травмировало. Но бесследно такие вещи не проходят.
– К тому же только здесь я привилегированный. А там я для всех «хафу». Так называют детей от смешанных браков. Семья матери живет в деревне, а Япония – очень традиционная страна. Так что, даже будучи наполовину японцем, я для них навеки гайдзин[7].
Сокращение японского слова «гайкокудзин», переводимого как «иностранец» либо как «человек извне».
