style="font-size:15px;"> Виктор осмотрелся по сторонам и, никого не заметив, ухватился за ворот куртки мертвеца и потянул его в сторону ближайшего бережка. Несмотря на то, что Кондратенко был худым и низкорослым, Виктору казалось, что он тащит стокилограммовую тушу. Пальцы болели и плохо сгибались, поэтому ворот то и дело выскальзывал из перчаток, и тело съезжало на землю. Несмотря на холод, Виктор вспотел. Он задыхался, и, как обычно, следом появился кашель. Сухой, болезненный, раздирающий изнутри горло и грудь кашель. В тот день Виктор ещё не придавал значения этой боли.
Он тихо бормотал:
– Давай, Димочка, ещё немного и я от тебя отстану. Ну что ж ты такой тяжелый, а? Давай, ещё чуть-чуть.
Наконец он дотащил тело до озера и отпустил куртку Кондратенко. Боль от пальцев толчками расходилась по рукам. Виктор еле держался, чтобы не закричать. Он не представлял, как он продолжит начатое, но останавливаться было поздно.
Внезапно за деревьями, в двадцати метрах от озера, раздались голоса. Виктор машинально присел. Коленные суставы возмущённо хрустнули. Смысла в этом не было – даже если случайные свидетели с такого расстояния и не могли увидеть лежащее тело, то уж сидящего на корточках на пустом берегу под лунным светом старика наверняка бы заметили. Получалось, что из-за какой-то загулявшей парочки весь план и выеденного яйца не стоил.
Раздался шорох листьев и веток под ногами. Он приближался. Как и голоса. Виктор сидел, затаив дыхание, не в состоянии даже пошевелиться. Он чувствовал, что не сдвинется с места, даже если эти люди подойдут к нему вплотную. Голова крутила и крутила эту мысль по кругу: «Буду сидеть, даже если он подойдут, буду сидеть, буду сидеть».
Внезапно шорох прекратился. В установившейся тишине Виктор слышал, как в висках отдаётся стук сердца.
– Оль, по ходу, мы не туда идём, – раздался осторожный, даже немного вкрадчивый, мужской голос. Виктор почему-то представил себе эквилибриста, движущегося по канату в двадцати метрах от пола цирковой арены. Они с Катей и маленьким Славой видели такое в цирке на Цветном бульваре.
«Какая же чушь лезет в голову», – отчаянно подумал он.
– Ну я уже не знаю, – заныл, словно кошка под дверью, женский голос. – Это ты у нас всё всегда знаешь: что делать, куда идти…
– Вон дорожка, милая. По ходу, наша.
Молчание.
– Ага, точно, вон и «Летние грёзы», – заискивающе продолжил мужской голос.
И, о чудо, парочка стала удаляться, так и не появившись на дорожке возле озера.
Виктор дождался, когда голоса окончательно стихли, и встал. Ноги вибрировали, словно через них пустили не сильный, но чувствительный заряд электричества.
Он оставил труп возле воды и двинулся к недостроенному зданию. Существовал риск, что кто-нибудь появится и увидит мертвеца, но другого выхода не существовало – у Виктора просто-напросто уже не было сил маскировать тело. Он вошёл в пустой дверной проём и
