и папки с документами.
Вам это не нравится?
Вас это раздражает?
Вас это возмущает?
Сердитесь на себя: это не Ваш ребенок, а Вы сами не сочли нужным, или – забыли, или – не успели, что никоим образом не снимает с Вас ответственности – закрыть створки шкафа или ящики комода на ключ.
Вы пребываете в совершенном отчаянии оттого, что Ваш ребенок разрисовал разноцветными фломастерами только что поклеенные дорогостоящие обои?
Ну и кто Вам в этом виноват?
Обои?
Фломастеры?
Ребенок?
Дудки-с!
По совершенно логичной логике ребенка, если есть чемрисовать, то на чëм всегда найдется, в чëм Вы можете легко сами убедиться, оставив своего ребенка нежного возраста один на один с пачкой фломастеров.
Мальчики при этом отдают предпочтение созданию настенных панно.
В стиле Давида Сикейроса и Хосе Клементе Ороско.
О чем ни первые, ни вторые даже не догадываются.
Девочки…
Девочки ближе к жизни.
Реальной.
Они пишут автопортреты.
То есть, портреты самих себя.
На самих себе.
При этом губы красятся красным фломастером, глаза обводятся синим или зеленым: все, как у мамы.
Если же у Вас – покамест – нет ребенка – не беда: во-первых, значит радость его появления в Вашей жизни еще впереди; и, во-вторых, постарайтесь вспомнить себя в самом нежном своем возрасте.
Либо самостоятельно, либо по рассказам о Вашем самом раннем детстве Ваших папы и мамы, а еще лучше – дедушек и бабушек, поскольку их память всегда наполнена такими эпизодами, что называется, под завязку, и находится в постоянной готовности их выдать, что называется, «на горá».
Однако, как только папа или мама, дедушка или бабушка предлагают – пусть даже самому расшалившемуся ребенку – поиграть, например, в прятки, то с ним тотчас же происходит удивительная метаморфоза.
По первому же зову взрослого, мобилизовавшего совсем еще не-взрослого на игру, мобилизованный сразу же будет готов быстро-быстро собрать все разбросанное им и сложить все в кучу – у него это будет называться: на место, – только бы с ним поиграли.
И будет с замиранием сердца ждать, когда его не-найдут, а если не-находят слишком долго и спрашивают: «Сынок (чаще – внучок), где ты?», – то он, не в силах сдержать своих чувств, воскликнет: «Папа (чаще – деда), я тута!».
И что, спрашивается, может быть светлее и радостнее для ребенка, чем такая незамысловатая игра?
Да ничего!
Разве что – другая игра, столь же незатейливая и столь же светлая и радостная.
Только вот знает ли об этом его отец – высокопоставленный и вечно уставший от своих суперважных дел?
Готов ли он нести своему ребенку эту светлую радость и приобщиться к ней?
Это – вряд ли.
А
